Виталий Бабенко - На суше и на море 1984

Хорошей руководящей породой считаются граниты рапакиви с Аландских островов. Они заметно отличаются от рапакиви Выборгского массива. Размеры кристаллов полевого шпата у них не превышают 1,5–2 см, да и цвет их значительно более светлый. Есть и другие отличия, существенные только для специалиста. Интересно, что валуны аландских пород, перенесенные ледником через впадину Балтийского моря на территорию Литвы, были использованы при сооружении известного рыцарского замка в Тракае. Вероятно, в поисках строительного материала зодчим пришлось собрать камни, в изобилии разбросанные на окружающих полях. В результате их усилий стены этой старинной крепости сегодня представляют собой хорошую коллекцию руководящих кристаллических валунов, характерных для балтийского сектора ледникового разноса.

Другие типы рапакиви тоже нашли себе применение в практике. Блоки этой породы использовались при отделочных работах в Московском метро. На станции «Новокузнецкая» часть фонарей, стоящих в центре зала, опирается на плиты типичного рапакиви с хорошо выраженными крупными включениями красно-бурого шпата.

О камнях, которые встречаются нам на каждом шагу, можно было бы рассказать еще много интересного. Каждый из них имеет свою, иногда очень непростую судьбу. «Просто камней», как «просто людей», на свете не бывает, и, чем зорче мы будем приглядываться к скромным обломкам горных пород, рассыпанным вдоль рек и оврагов, тем больше интересного сможем узнать о загадочном ледниковом прошлом нашей планеты. А ведь без знаний о прошлом нет знаний о будущем. Поэтому я хочу закончить словами Н. К. Рериха: «Из камней прошлого созданы ступени грядущего, вчера — это сегодня, сегодня — это завтра».

Смотрите под ноги, когда наступаете на камни прошлого.

Худ. Н. Хорина

С недавних пор на картах Северного морского пути появилось новое географическое название — банка Болотникова. Обычно вновь открытые банки моряки называют именами причастных к этому капитанов или судов. В данном случае составители карт акватории, примыкающей к территории Красноярского края, сделали исключение: они назвали банку именем журналиста, имевшего, правда, непосредственное отношение к ее открытию.

Жизнь не баловала его легкими успехами. Наоборот, она как бы задалась целью воздвигнуть на его пути множество препятствий. Никита Яковлевич Болотников родился 1 апреля 1905 г. тринадцатым ребенком в семье ялтинского винодела, содержателя ресторана и домовладельца, которого хорошо знал А. П. Чехов.

«Мое социальное происхождение — сын торговца, — говорил Никита Яковлевич, — не мешало мне с тринадцати лет зарабатывать собственными руками на хлеб, так как мой отец умер, когда мне было всего четыре года. Работал поденщиком на виноградниках, матросом на мусорщике Ялтинской городской управы, а в 1921 г., после освобождения Крыма, стал красным милиционером — с винтовкой в руках охранял порт, участвовал в облавах на бело-зеленых».

Потом Болотников по примеру брага, главного винодела ВСНХ, 10 лет работал по виноделию, достиг в этом высокой квалификации и должен был ехать приемщиком за рубеж. Но не поехал: кого-то из кадровиков повергло в смятение его социальное происхождение. Пришлось переквалифицироваться. Курсы бурмастеров Болотников закончил досрочно и так успешно, что был оставлен на них заведующим учебной частью.

В Арктику Болотникова «утащил» его друг — молодой инженер-геолог В. А. Полуянов, только что поступивший в Нордвикскую геологоразведочную экспедицию Н. Н. Урванцева.

Пароход «Правда», на котором шел Болотников, не смог пробиться в бухту Нордвик. Старший помощник капитана В. А. Полещук вспоминал о тех днях: «Рейс нашего судна во многом напоминал плавание к неизвестным берегам, отсюда всякие неожиданности и непредвиденные трудности. Отсутствие промеров, неточно нанесенная на карту береговая черта, плохая видимость — вот с чем мы встретились на подходе к устью реки Хатанги. Поэтому мы решили идти в бухту Нордвик не с реки, а с восточной стороны… Мы шли малым ходом, производя промеры, и держали на клюзе шесть саженей вытравленной якорь-цепи. При подходе к западной части бухты якорь стал задевать грунт, и не успели мы дать задний ход, как пароход сел на мель».

Лишь через 10 часов, во время прилива, «Правда» снялась с банки. Находившийся на борту Н. Я. Болотников заметил на берегу острова Большой Бегичев веху с привязанным к ней пакетом. Как потом выяснилось, в нем был планшет глубин, измеренных на подходах к бухте Нордвик гидрографическим судном «Пионер», которое в это время, спасаясь от шторма, укрылось в бухте Кожевникова.

Второй штурман С. А. Рогачевский предложил спустить шлюпку и осмотреть веху. Однако капитан X. А. Балицкий уже запросил по радио разрешение разгружаться в бухте Марии Прончищевой. В этой бухте «Правда» опять прочно села на мель. Сняться удалось лишь после того, как за борт были выброшены некоторые грузы и на помощь пришел ледокольный пароход «В. Русанов». Пролив Вилькицкого прочно забило льдом, и «Правде» с лесовозами первой Ленской экспедиции, пришлось встать на зимовку у острова Самуила.

Болотникова назначили заместителем начальника Лено-Таймырского района Северного морского пути. Следующим летом, когда пароход «Правда» наконец разгрузился на Нордвике, Болотников санным путем проехал через Хатангу, Волочанку, Дудинку, Игарку и направился в Москву. В память навигаций 1933 и 1934 гг. на карте подходов к Хатангскому заливу остались названия: бухта Правда, пролив Пионер, банка Русанова. Спустя 46 лет к ним добавилась и банка Болотникова.

Арктика способствовала становлению Болотникова как журналиста. Во время зимовки на Таймыре он выступал в роли спецкора газеты «Вечерняя Москва» и журнала «Советская Арктика». Вернувшись в Москву, он организовал пресс-бюро при Главсевморпути.

Но стоило начальнику треста «Нордвикстрой» Б. В. Лаврову в 1936 г. предложить Н. Я. Болотникову вернуться в Арктику, как он сразу же согласился. На этот раз он ехал начальником подсобных предприятий треста. И снова тяжелая навигация спутала все планы. Сам Болотников в качестве начальника рейса дальневосточного парохода «Смоленск» благополучно доставил людей и грузы в Нордвик, но другие суда не прошли. Работу пришлось перестраивать на ходу. Лавров назначил Болотникова начальником полярной станции Нордвик, а после своего отлета в Москву — начальником центральной базы «Нордвикстроя» в бухте Кожевникова.