Анджей Чеховский - На суше и на море 1981

…Западная группа быстро нашла удобный для работы лавовый источник, удачно отобрала необходимые пробы, в том числе и газовые, погрузив прямо в магму сначала титановую, а потом кварцевую трубку. К месту сбора группа вернулась досрочно, к пятнадцати часам.

— Снимай рюкзаки, ребята! — распорядился Пшеницын. — Ждать «восточников» нам, наверное, придется долго. Давайте-ка к их возвращению нажарим над трещиной в лаве шашлыки. У меня с собой есть кусок баранины. Как, принимается предложение?

— Конечно, принимается. Но я, с твоего позволения, займусь спектрографом, — сказал Юра.

— А я иду к тебе в подручные, — отозвалась Лида.

Жарить шашлык при помощи раскаленной лавы — своего рода искусство. На длинную металлическую палку нанизывают куски мороженого мяса. Тот, кто жарит его, располагается у берега огненной реки, держа палку в вытянутой руке, предварительно надев рукавицу. При этом следует присесть как можно ниже, а не стоять. Тогда меньше жара достигает лица. Но все равно его надо как следует прикрывать, например подшлемником. Палку с нанизанными кусками следует очень часто поворачивать, иначе мясо сгорит. Это самый быстрый способ. Больше времени жарится шашлык не над огненной рекой, а над узкой раскаленной трещиной. Мясо тогда меньше обугливается, но зато успевает впитать в себя кислоты, содержащиеся в вулканическом газе. Шашлык тогда получается немного кислым. Но некоторые утверждают, что это даже лучше — вроде как с уксусом.

Рожкова достала из рюкзака завернутую в целлофан баранину, фляжки, кружки, сгущенку. Пшеницын нанизал куски баранины на лыжную палку без кольца и начал жарить шашлык. Рожкова пристроила рядом металлические фляжки с чаем. Плачев поставив треногу и укрепил на ней нечто вроде фотоаппарата с большим телеобъективом — спектрограф.

— Юра, сними-ка шутки ради пламя горящего на лаве бараньего жира. Видишь, жир топится, капает и вспыхивает. Вот будет снимочек! — Глаза Пшеницына смеялись.

— Да сохрани нас аллах от дел, ведущих к сожалению и огорчению, — возразил Плачев.

— В самом деле, ни к чему все это, — согласился Пшеницын.

— Ну, чай мой, кажется, закипает. — Лида отодвинула от трещины фляжки.

— Девчоночка, попробуй-ка шашлык. — Пшеницын протянул лыжную палку.

— Сыроват и кисловат!

— Трудно угодить женщине.

— В следующий раз давай пробовать мне. — Плачев невозмутимо смотрел в объектив спектрографа.

Лида чувствовала, что Пшеницыну она очень нравится, что, может быть, у него это было и настоящее, глубокое чувство. Его «девчоночка» звучало, правда, как ей казалось, несколько фамильярно, но разве можно на это обижаться?

Они успели и шашлыка нажарить, и чай уже второй раз принялись кипятить, а «восточников» все не было.

— Странно. Что-то запаздывает Константин Иванович, — встревожилась Лида. — Это на него совсем не похоже. Правда, компания у него аховая: Виктор очень славный, но он же не вулканолог. А Иван… можно ли на него положиться?..

— Да-а, Константин Иванович взял себе помощничков, нечего сказать, — согласился Пшеницын.

— Он еще не знает, что за птица Ростовщиков и каких от него можно ждать сюрпризов. — Лида вдруг приложила палец к губам: — Тихо! Вы слышали?

Откуда-то еле донеслось:

— Э-эй!!!

— Девчоночка, побудь здесь! Юра, пошли! Это неспроста! — Пшеницын вскочил, схватив на ходу лежавшие на одном из камней брезентовые рукавицы.

Юра, перепрыгивая с камня на камень, заторопился вслед.

Двадцать минут Лида напряженно вглядывалась в сумеречную даль. Время тянулось мучительно долго. Наконец она увидела четыре темные фигуры, бредущие через шлаковые холмы и груды камней. На импровизированных носилках они несли пятого. Сердце у Лиды сжалось. Что-то подсказало ей, что несли Константина Ивановича.

День, когда произошло ЧП, был сто двадцать шестым днем работы Константина Ивановича у Гремящего. И все эти дни — горячая лава, сизые облака ядовитых газов, вулканическая бомбежка. Более четырех месяцев только на одном этом извержении. А на счету профессора их были десятки! За четверть века исследований действующих вулканов он не раз попадал в критические ситуации. Случались и переломы костей. Бывало, через лавовый поток прыгал с костылем под мышкой, с ногой в гипсе. И вот…

Пшеницын действовал быстро и энергично. Сразу же послал в домик Юру, Виктора и Ивана. Виктор и Иван должны были принести резиновый матрац, пару полушубков, медикаменты. Задача Юры — немедленно по рации вызвать вертолет, дождаться его в домике и прибыть с ним к подножию вулкана. Нести Константина Ивановича в домик было бы слишком рискованно.

Пшеницын и Рожкова остались с Константином Ивановичем. Он почти не приходил в сознание. Вертолет прилетел на рассвете. Сопровождать Константина Ивановича попросили Березкина: Пшеницыну, Рожковой и Плачеву нельзя было бросить исследования. Улетел с Константином Ивановичем и Ростовщиков, сказав, что его все равно вызовут давать показания о происшествии. Как ни были вулканологи расстроены, все-таки не забыли отправить с вертолетом взятые в тот день пробы.

В вертолете, глядя на лежавшего без сознания Привалова, Березкин думал о нем. Мысли были отрывочными; они скакали друг за другом бессвязно, непоследовательно: «Будет жить… Месяц-другой в больнице — и поправится… Но каков мученик науки… Нет, рыцарь науки…»

А Ростовщиков? Он тоже думал о Константине Ивановиче, но выходило как-то так, что на первый план выдвигались его собственные интересы: «А ведь Лида права — мог бы быть уже и академиком… В науке умен, а в жизни — нет… Чтобы стать академиком, вовсе не надо лезть в самое пекло… Совсем другое требуется. А буду ли я академиком? Ну, надо стать сначала кандидатом…»

И мысли Ростовщикова возвращались к диссертации… Кандидатские экзамены были сданы. В аспирантуру он поступил по протекции известного академика. Научный руководитель у него тоже весьма авторитетен. Значит, и защита пройдет успешно… Ну, а когда он станет кандидатом… Ростовщиков принялся строить планы, один грандиознее другого. Очнулся от розовых грез только тогда, когда вертолет сел в аэропорту, где его уже ждала санитарная машина.

Прошло несколько дней. Рано утром в холостяцкой квартире Березкина зазвонил телефон.

— Здравствуйте, Виктор! — Березкин узнал голос Алексея Николаевича Дорожнова. — Только что прилетел. Как дела у Константина Ивановича?

— Неважно.

— Давайте навестим его в больнице.

— Если позволят врачи.

— Посмотрим. Сейчас заеду за вами на машине.