Винсент Эри - Крокодил

— Ты совершенно прав, — согласился сержант. — Когда я работал в Порт-Морсби в полицейском участке, многие наши женщины, у которых только что родились дети-полукровки, приходили и просили полицию найти белых отцов их детей. Что мы могли для них сделать? Обещали, что найдем этих проходимцев, а пока, говорили, ждите. Ну и, конечно, на том дело и кончалось. Ведь разыскать тех мужчин надежды не было никакой.

— Ну нет, не думаю, чтобы найти их было гак уж трудно, — возразил Хэра. — Не так уж много их бродит по стране. Другое дело, что жалко тратить на это силы и деньги. Большого вреда от них нет — не больше, чем от остального, что принесли к нам белые люди. Но послу- шайте-ка, что я вам скажу. — И тут Хэра повернулся к молодым. — Если кому-нибудь из вас доведется работать в Порт-Морсби и белая женщина начнет к вам ластиться, смотрите не обращайте на это никакого внимания. Я, 'когда был там, своими глазами видел, как нескольких парней чуть было не повесили, но им повезло — обошлось несколькими годами тюрьмы. А кроме того, им запретили, когда они отбудут срок, появляться снова в Порт-Морсби.

Едва он договорил эти слова, как сквозь туман донесся стук одной лодки о другую, а потом послышались чьи-то неясные голоса. Все глаза обратились к Хэре и сержанту Лату. В одно мгновение сержант был уже на ногах; в одной руке он сжимал винтовку, в другой — электрический фонарь.

— Может, это кукукуку отрезают нам единственный путь к отступлению — хотят напасть на нас, — торопливо проговорил он и взмахнул рукой: всех будить.

Сержант повернулся, собираясь направиться к палатке начальника патруля, и нос к носу столкнулся с часовым.

— Все хорошо, начальник, — с трудом переводя дыхание, сказал тот.

— Что хорошо? Что это не враги, ясно и так. Ну, а если бы были враги? Не много же гы оставил нам времени, чтобы спрятаться. Один бы только и уцелел, если бы маленькие воины с гор не положили и твою голову коптиться на полке над очагом.

Часовой стоял, вытянувшись, и не мигая глядел на темную фигуру сержанта — ждал, когда можно будет объяснить, почему прибытие лодки, полной людей, застало его врасплох. Наконец он дождался такой возможности, но полицейская выучка сковала ему язык.

— Ну ладно, кто они такие? — спросил сержант, и часовой понял по его голосу, что теперь можно успокоиться и забыть о том, что только что между ними произошло.

В воздухе, как ядовитые пары, плавало ощущение опасности, и спящие, чтобы в нем не задохнуться, приподнимались и садились. Головы поворачивались к ногам, одна за другой вступавшим в свет фонаря. Еще через несколько мгновений, уже в свете костра Хэры. откуда языки пламени рвались в какое-то место, известное только облакам, стали видны и лица. Ни у тех, кто сидел, ни у тех, кто пришел, не было чувства, что именно они должны первыми нарушить тягостное молчание, от которого одних бросало в жар, а других в холод.

Желтые отблески костра играли теперь и в глазах пожилого человека, который первым вошел в лагерь. Медленно-медленно, как будто никаких других дел у него больше не было, он стал оглядывать лица одно за другим. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем глаза его осгановились на Хоири.

— Аравапе! Дядя! Что случилось?

От голоса Хоири Аравапе словно очнулся и теперь двинулся вперед.

С каждым шагом, приближавшим дядю к племяннику, рост его как будто уменьшался на фут. Ноги его подкашивались, а потом совсем отказали, и его вес обрушился на Хоири мешком копры. Они обнялись и заплакали.

Джон Смит стоял в пижаме. Глядя на его лицо, можно было подумать, что в Джона Смита недавно влили изрядную толику свежей крови. Правую его щеку пересекала извилистая грязно-коричневая линия — во сне он пустил слюну. Линия начиналась от уголка рта и исчезала где-то около уха. Голова его моталась, как будто на нее положили что-то тяжелое. На брови, придавая им неестественную в его возрасте густоту, нависали пряди блестящих светлых волос. Сквозь полуоткрытые веки белый человек сперва обозрел стоящего перед ним навытяжку сержанта, потом перевел взгляд на полупустую бутылку рома и радужную тень, которая от нее падала. Он удовлетворенно кивнул, убедившись в том, что урозень рома в бутылке не изменился.

— Разве я не говорил тебе — мой сон можно нарушать только в случае самой крайней необходимости? А? Разве не говорил? — пробормотал мистер Смит, выставляя вперед ногу каждый раз, как внезапное качание головы нарушало его равновесие.

Язык у него заплетался. Сержант словно прирос к земле, а мистер Смит дышал ему зловонным перегаром прямо в лицо.

— Ну так какого же дьявола? Выкладывай, раз такая спешка, — ведь все равно я поднялся.

— Дурные вести, сэр, — сразу ответил Лату, понимая, что возможность сказать может больше не представиться. — Крокодил съел в деревне женщину. Она жена вон того человека. — И он показал большим пальцем в сторону Хоири.

— Это ты все выдумал. Просто ты хочешь сорвать обход. Да, да, точно, так оно и есть. И до чего хитро придумано! Выбрал самый подходящий момент, когда я пьян. Я не ошибся, когда подумал: гы хитрая бестия.

И мистер Смит насмешливо расхохотался.

— Нет, сэр, я ничего не выдумал, это все правда. Вот эти люди из его селения, это они принесли дурную весть.

— Ну а если и правда, то что из этого? Мне-то какое дело?

— Я прошу вас, сэр, отпустить Хоири и Меравеку домой, в селение, они будут искать там крокодила.

— Отпустить двоих, только и всего? А больше ты ничего не хочешь? Ну рассмешил! Да это в голове не вмещается: несколько месяцев планирования и подготовки — и все зря! Подумаешь, крокодил съел одну женщину! Одним ртом будет меньше! Работа администрации должна идти без помех. Для администрации вы малые дети, а значит, и для меня тоже. Мое дело следить, чтобы вы не просили того, чего вам не нужно, и не создавали из ерунды проблем. Пусть хоть земля перевернется — интересы администрации важнее! Не приставай ко мне больше.

Лату увидел, как белые пятки человека, которого он пытался убедить, исчезают за светлой москитной сеткой. Он повернулся, чтобы уйти. Последняя фраза мистера Смита все звучала у него в ушах. Разговор оказался пустой тратой времени. Никакого определенного ответа на свою просьбу отпустить Хоири и его двоюродного брата он так и не получил. Стало ясно, что решать придется самому — и да поможет ему бог, когда настанет время отвечать за это перед начальством. Встанет ли хоть один из них, прежних начальников патрулей, посмотрит ли как мужчина в глаза самому главному, вступится ли за своего сержанта? О том, что происходит в комнате суда, он кое-что знал. Как ему поступить? Сомнения не оставляли его. Дело очень серьезное, решить его нужно срочно, и не так уж важно, кто решение примет. Ясно одно: он понимает, как серьезно положение, а Смит нет.