Фредерик Пол - Заговор губернатора

Но первый губернатор умер, а вторым стал Андриас.

“И вот результат”, — с горечью подумал Двейн, въезжая на взятой напрокат машине на летное поле. На лицах половины обитателей Каллисто, встреченных им, читалось мрачное предчувствие. А лица остальных выражали готовность к черной измене. Кое-кто из предателей принадлежал к числу ссыльных преступников: последний корабль с каторжниками сел тут всего десять лет назад. Все, кого хотел вооружить Андриас, были либо из первых партий этапированных, либо из числа их самых слабовольных потомков.

Что же удерживало Андриаса и почему ему понадобилось контрабандой протаскивать сюда ружья?

Ответ на этот вопрос внушал надежду, но не позволял сделать окончательных выводов. Ясно, что у Андриаса не было неограниченной власти над полицией Лиги. Но как далеко простиралось его влияние? Кого из офицеров он сумел склонить к измене? Об этом Двейн не имел ни малейшего представления.

Он плавно въехал на стоянку, выключил зажигание и бросил машину. Была ночь, но на Каллисто она длилась недолго, и уже светало. Там, где через несколько минут взойдет солнце, над горизонтом уже появилось жемчужное свечение, а с другой стороны еще виднелся кровавый диск могучего Юпитера, заливавший пейзаж багровым заревом. Еще минута, и он исчезнет. Летное поле почти не освещалось: корабли на Каллисто прибывали нечасто.

Почти невидимый в неверном свете, Двейн смело вышел на выжженный реактивными соплами гудрон и отправился к “Камерону” — кораблю, который привез его сюда. На той же опаленной площадке стояли еще две ракеты, но они были меньше. Маленькие скоростные военные корабли заглянули на Каллисто, чтобы дозаправиться и вернуться к своим обязанностям по непрерывному патрулированию межзвездных линий системы, которое осуществляла Лига.

Он добрался до главного шлюза корабля. Офицер в серой форме Лиги стоял на страже.

— Официальное поручение, — бросил Двейн и прошмыгнул мимо растерянного часового, не дожидаясь, пока тот вступит в препирательства. Он торопливо зашагал по коридору к рубке управления. Корабельный эконом с любопытством оглядел проходящего Двейна, и тот отвернулся. Если его узнают, могут начаться расспросы.

В тысячный раз проклял он серое облако, окутавшее его память. Он даже не знал, кто из экипажа может опознать его и поднять тревогу.

Питер оказался у двери с надписью: “Только для экипажа. Не входить”. Постучав, он взялся за ручку и распахнул дверь. Приземистый человек с открытым лицом, одетый в синюю форму, на погонах которой красовались бронзовые орлы Торговой Службы, посмотрел на Двейна и узнал его: глаза сверкнули.

— Двейн, — прошептал он. — Питер Двейн! Почему на тебе форма личной охраны Андриаса?

Двейн подождал, пока уляжется ком в горле. Это был друг.

— Капитан, — сказал он, — вы, похоже, мой друг. Если это так, мне нужна помощь… Я… я потерял память…

— Потерял память? — эхом отозвался капитан. — Ты о том ударе по голове? Корабельный врач что-то говорил… да, да, именно так. Я, правда, с трудом поверил этому.

— Но мы с вами были друзьями?

— Конечно, Питер.

— Тогда помогите мне, — сказал Двейн. — У вас в трюмах лежит принадлежащий мне груз. Вы знаете, что там такое?

— Ну разумеется. Ты о ружьях?

Двейн заморгал, кивнул и стал неуверенно озираться в поисках стула. Значит, капитан и правда его дружок, коллега-контрабандист, торговец оружием!

— Господи боже, — сказал он вслух. — Что за чертовщина!

— Да в чем дело? — спросил капитан. — Я видел тебя в коридоре, ты спорил со Стивенсом. У тебя был такой вид, словно ты готов поднять бучу, и мне следовало тогда подойти к тебе, но мы меняли курс, и я был обязан находиться в рубке… А потом мне сказали, что Стивенс мертв и, возможно, убил его ты. Затем мне доложили, что ты потерял память и попал в переплет по милости Андриаса.

Он умолк, и взгляд его стал подозрительно-задумчивым, почти враждебным.

— Питер Двейн, — тихо сказал он, — сдается мне, что ты потерял не только память. На чьей ты стороне? Что вы не поделили с Андриасом? Если ты предал меня, парень, лучше сразу скажи. Ради былой дружбы я не стану принимать слишком крутых мер. Но уж очень высоки ставки…

— А, черт! — воскликнул вдруг Двейн, выхватив тепловой пистолет, направил его на коротышку в синем кителе. — Я хотел бы иметь тебя в союзниках, но как узнать, за кого ты? Наверное, кроме самого себя, я не могу доверять никому. Руки вверх!

И в этот миг удача изменила ему.

— Питер… — начал было капитан, но донесшийся снаружи шум заставил его замолчать. Оба уставились на видеоэкраны. Вдалеке завыла сирена мчащейся машины. Автомобиль сшиб ворота, разметав легкую деревянную перегородку, бешено развернулся на двух колесах и с ревом понесся к кораблю.

В машине сидел Андриас. Двейн повернулся к капитану, твердой рукой наставив на него пистолет.

— Закрывай порты! — прорычал он. — Запускай двигатели, да быстрее!

— Слушай, Питер…

— Я сказал: быстрее!

На улице заскрипели тормоза, и машина исчезла с экранов. Послышались отрывистые голоса.

— Закрывай порты! — свирепо заорал Двейн. — Живо!

Капитан хотел было что-то сказать, потом сжал губы, коснулся кнопки внутренней связи и проговорил:

— Задраить люки, мигом! Машинный отсек, запустить двигатель. Десять секунд! Всем по местам стоять. Взлет.

Резко завыла стартовая сирена корабля, и в этом вое потонули все звуки, Двейн почувствовал, как визжат электромоторы, закрывающие тяжелые лючины. Он скользнул в пилотское кресло и пристегнулся надувными ремнями.

Приборы… он узнавал их все до единого, он знал, как ими пользоваться! Может быть, до потери памяти он был пилотом ракеты? До потери памяти и до того, как переключился на более соблазнительное поприще контрабандиста оружия? Двейн задумался.

Однако поднять корабль мог только капитан.

— Десять секунд, — сказал ему Двейн. — Поехали.

Капитан колебался какое-то мгновение. Он смотрел на тепловой пистолет и знал, что Двейн способен пустить его в ход.

— Люди… — сказал он. — Если они окажутся внизу, когда заработают сопла, они сгорят!

— Придется рискнуть, — ответил Двейн. — Сирену они слышали.

Капитан быстро повернул голову, и его пальцы стремительно задвигались. Он уже сидел в своем кресле, пристегнутый тяжелой парусиновой сетью. Руки его потянулись к рычагам, и пальцы, казалось, зажили какой-то своей жизнью. Они проворно пробегали по клавишам, прокладывая взлетный курс. Потом его ладонь легла на ключ зажигания…

Ускорение оказалось больше, чем ожидал Двейн, но он выдержал. Ракета пронеслась сквозь разреженную атмосферу Каллисто, и тихий стон рассекаемого воздуха слился с ревом сопел. Потом он резко оборвался, а звук двигателей стал таким же тихим, как потрескивание каркаса “Камерона”. Они были в космосе.