Хадзимэ Камосида - Кошечка из Сакурасо 6 [ЛП]

Кошки, доев корм, стали выпрашивать добавку. Сората насыпал им в миски ещё чуть-чуть и встал.

— Пойду будить Сиину.

— А, ага.

Сората вышел из столовой и заодно из неловкого положения. Мисаки всё ещё возилась около дверей — играла с башмаком Сораты, будто с самолётом. Он хотел бы её остановить, но решил, что если позовёт, это затянется надолго, и ушёл по лестнице наверх.

С каждым шагом ступени издавали скрип, от которого становилось жутко.

Сората прошёл мимо комнаты 201, комнаты Мисаки, к комнате Масиро, номер 202.

— Сиина, уже утро, — позвал он, одновременно открывая дверь. В сонном царстве никто так и не ответил.

Внутри, как и всегда, царил страшный беспорядок. Пол был усыпан школьной формой, нижним бельём, раскадровками и манускриптами манги.

Сората, как и раньше, заглянул под стол. Масиро всегда спала там, словно хомяк. Но именно сегодня её там не оказалось.

— Сиина?

Парень проверил кровать. Поднял одеяло, но и там никого не нашёл. Опустился на карачки и заглянул под кровать, и снова не увидел Масиро. То же и в шкафу. Неужели ушла в туалет?

Сората тут же вышел из комнаты.

— Сиина! — громко позвал он, но ответа не последовало.

Вместо этого по лестнице примчалась Мисаки.

— Чаво, Кохай-кун?

— Сиина пропала.

Мисаки сильно наклонила голову набок.

Они спустились на первый этаж, поискали в умывальной, ванной и туалете, но не нашли.

Когда они вернулись в столовую к Нанами, там объявился Рюноске, который поглощал помидоры целиком.

— Канда-кун, а Масиро? — удивилась Нанами, увидев, что Сората спустился со второго этажа один.

— Её нет в комнате…

И не только в комнате, вообще нигде. Появилось какое-то нехорошее предчувствие.

— Масирон наверху нет. И дозвониться до неё не могу.

Со второго этажа спустилась Мисаки. Наверное, пробежала по другим комнатам.

— В каком смысле нет? — пришёл Дзин.

Никто не мог дать ответ.

Сердце бешено заколотилось.

Повисла неспокойная атмосфера, и тут показалась Тихиро. Она оделась в костюм лёгких тонов, какие подходят для весны.

— Сэнсэй, Сиина!

— Знаю.

— То есть как?..

Сората, разумеется, насторожился. Дурное предчувствие нахлынуло с новой силой, а пульс подскочил ещё выше.

— Для вас вон что приберегли.

Тихиро вытащила из-за спины большой холст.

Картину Сакурасо, которую Масиро раньше рисовала в классе. Художница говорила, что хотела поработать над ней и на выходных, потому Сората принёс её домой.

Он подождал, пока Тихиро не поставит картину у стены, и встал напротив.

— Она её закончила?..

Масиро рисовала её как домашнее задание, но в правом углу оставила подпись английскими буквами.

Холст занял всё поле зрения. В тот миг время словно остановилось, и мир картины затянул в себя сознание.

Сакурасо на картине изобразили красками мягких тонов.

Вечернее освещение, которое навевало приятные воспоминания, придавало картине нежные нотки. Внимание привлекала и очаровательно цветущая сакура.

Ветхое деревянное двухэтажное общежитие — его особенный блеск ни с чем нельзя было перепутать.

Когда Сората видел картину в процессе создания, она произвела на него другое впечатление, эмоции пробудила иные. А теперь вниманием Сораты завладели образы жильцов, которые раньше там отсутствовали.

Перед дверьми были семь кошек и радостные люди.

— Это я?..

— Ага, точно, — кивнула Нанами. Она стояла позади Сораты и тоже приглядывала за кошками.

— Масирон… Круто.

На террасе второго этажа стола Мисаки, а снизу махали руками Сората и остальные. Казалось, можно было услышать взмахи.

— Ага, точно.

Дзин будто как раз возвращался и проходил в ворота, держа в руке пакет с торчащим оттуда луком.

— …

В окне первого этажа виднелся сидевший за столом Рюноске, которого мало волновало происходившее снаружи, а ещё… под деревом сакуры дула пиво из банки Тихиро.

Именно так Сакурасо вряд ли выглядело, но если бы такое зрелище приключилось, никто бы не удивился. В картине чувствовалась атмосфера, какой жили обитатели, пускай её изобразили упрощённо. Нет, именно потому что упрощённо, картина пробуждала приятные, тёплые ощущения.

На одном единственном полотне отобразили всё ценное, что было в Сакурасо.

Какими словами описать нахлынувшие чувства? На ум приходило только одно. Сората не был уверен, что правильно понял, но верил, что ответ жил внутри него.

То, что люди называли любовью, и ничего более. Любовь заполняла всё. Она ощущалась в каждом мазке, каким Масиро нарисовала Сакурасо, выражая свои истинные чувства.

Тихиро раньше говорила. Масиро научилась выражать свои чувства рисованием ещё до того, как словами и жестами.

И правда, именно так. Масиро так и сделала. Настолько нежные чувства она питала к Сакурасо. Хранила их в глубинах сердца. Они успокаивали и залечивали раны.

Но потом грудь Сораты сдавило от противоположных чувств.

— Не понял… — Его голос болезненно задрожал. Тело… и душу словно разорвало на куски.

Очень нежная картина. Но именно потому она будила в Сорате грусть и чувство одиночества. Нанами и Мисаки тоже помрачнели. Дзин и Рюноске смотрели волком. А Тихиро опустила взгляд.

Потому что не хватало кое-чего важного.

— И как это вообще понимать?!

Не нарисовали единственного человека, который обязательно должен там быть.

На рисунке не было Масиро.

— Это как-то…

Чувства не вязались в слова. Было страшно признавать. Нарисованная Масиро картина передавала послание:

«Прощайте».

Она содержала настолько жестокий посыл, что и несведущий в искусстве человек догадается.

Поддавшись импульсу, Сората развернулся к Тихиро.

— Почему вы не остановили Сиину?!

— «Ты советовалась с Соратой?» спросила я.

— !

— Если бы Масиро только что приехала сюда, она бы не парилась из-за вас и ваших тараканов и, может, что-нибудь сказала напоследок. Но благодаря вам она изменилась. Хотя в данном случае это вышло боком.

Если бы она с ним поговорила, мог бы Сората что-то сделать? Он постоянно занимался то подготовкой к проектному заседанию, то сбором подписей — времени не было.

Нет, не так. Он знал, что Масиро беспокоится. Она усердно собирала подписи, чувствуя ответственность за снос Сакурасо. И думала, что Нанами держалась из последних сил тоже из-за неё.

У Сиины щемило в груди, болела душа, она не могла спать — вот, что она сказала, когда пришла к Сорате позавчера ночью.

Он понимал, что Масиро оказалась в сложном положении, но не мог придумать способа побороть тревогу лучше, чем собирать подписи и продлевать этим жизнь Сакурасо. Потому последние две недели делал только то, что мог. В своём репертуаре…