Римма Кошурникова - Тропы «Уральского следопыта»

Семья Чижевских поселилась на Ивановской улице, в доме с мезонином. Мезонин был отдан в полное распоряжение Чижевского-сына, высокого, худого шестнадцатилетнего юноши. Он устроил там лабораторию.

Александр Чижевский с ранних лет проявлял незаурядные способности в учении, и родители старались это использовать, чтобы дать сыну разностороннее образование. Он учился в школе изящных искусств в Париже, любил литературу, увлекался естественными науками.

По приезде в Калугу он не изменил свой образ жизни. Александра часто видели в городской библиотеке, обладавшей большим фондом отечественной и зарубежной литературы. Случалось ему посещать и собрания местных научных обществ, устраивавших популярные лекции о науке и искусстве. А редакции двух городских газет и журнала, издававшихся в Калуге, обладали для него поистине притягательным свойством: юноша писал стихи.

Для калужских обывателей Александр был натурой экстравагантной, а порой непостижимой. То затевал неправдоподобные опыты, сопровождавшиеся копотью и вонью; то бродил по окрестностям с мольбертом и рисовал какими-то размазанными тонами и нечеткими линиями (скажем попутно, что он учился живописи у Нодье и был одним из любимых его учеников); то подолгу взирал на небо как зачарованный; то удивлял знакомую мечтательную гимназистку фразой вроде следующей: «Не разлагай умом — пойми душой» — из сонета собственного сочинения.

На самом же деле ничего экстравагантного в Александре Чижевском не было. Это был просто необычайно одаренный юноша, получивший к тому же благодаря заботам и вниманию родителей глубокое образование, юноша, который искал себя, чувствуя необходимость чему-то полностью посвятить свою жизнь.

Эти строки мог написать молодой человек, неравнодушный и эмоциональный, ищущий свой удел, глубоко верящий, что он есть — этот удел. Довольно часто поэт превращался в астронома. Он наблюдал звезды в телескоп, чувствуя непреодолимое волнение перед красотой и величием вселенной. Звезды холодные и далекие. И солнце горячее, «живое»…

Александр был вправе причислять себя к «солнцепоклонникам», настолько влекло его Солнце. Впоследствии Александр Леонидович Чижевский вспоминал: «Все книги о Солнце, которые я нашел в библиотеке отца и в калужской городской библиотеке, были добросовестно изучены. Все, что можно, было выписано из крупнейших магазинов Москвы и Петрограда. Запросы о книгах, выписках, справках полетели в книгохранилища разных городов. Книги Юнга, Аббота, Аррениуса сделались моими настольными справочниками».

А случалось, что астроном на долгое время превращался в нечто среднее между архивариусом и филологом-фольклористом. Зная четыре иностранных языка, Чижевский-младший с увлечением проглатывал старинные хроники, штудировал летописи, зачитывался преданиями и мифами.

В 1914 году произошло знакомство любознательного юноши Чижевского со знаменитым «калужским мечтателем» Циолковским. Это знакомство и возникшая затем дружба сказались на формировании взглядов, на миропонимании Чижевского. Идеи Константина Эдуардовича находили горячий отклик в душе Александра. Юноше были близки и понятны мысли Циолковского о величии космоса. Он думал еще и о величии человека, дерзнувшего с калужской земли устремиться во вселенную.

Ко времени их знакомства уже увидели свет великолепные книги Циолковского: «Грезы о земле и небе», «Исследования мировых пространств реактивными приборами», вышла фантастическая повесть «На Луне».

Чижевского прельщала в трудах Циолковского дерзновенность мысли и логика, ибо он давно начал понимать, что значит в научных трудах аргументация выводов. Чижевский уже начал формироваться как ученый. Собирая материалы о Солнце, он хотел знать, что знают люди, и систематизировать эти знания.

В попытках найти свое призвание, переходя от одного влечения к другому, он оставался верен всеохватывающему желанию постичь гармонию мира. Именно этим навеяно одно из юношеских его стихотворений:

Не будем упрекать Чижевского — ученика калужского реального училища — за желание блистать ярко и ясно. Кому в юности не свойственно это желание?! Тем более что, по его предположению, оно вот-вот сбудется. Разве недостаточно для этого сдать экзамены за курс реального училища и поступить в Археологический институт?

В 1914 году он поступил на калужское отделение этого института вольнослушателем. Казалось бы, путь его определился, замкнувшись на истории. Но нет. Через год, в октябре 1915 года, студент Александр Чижевский делает здесь доклад на тему «Периодическое влияние Солнца на биосферу Земли».

…Сейчас эту дату называют рубежом, за которым следовала новая глава в науке…

Когда обращаешься к студенческим годам Александра Чижевского, создается впечатление, будто он стремился «объять необъятное».

Став студентом Археологического института, он заканчивает дополнительный класс реального училища, чтобы сдать в 1915 году экзамены в Московский коммерческий институт — здесь уже действительным слушателем. Но этого ему явно мало: Чижевского влечет университет. И он сдает экзамены по латыни за курс гимназии и определяется в качестве «стороннего слушателя» на физико-математический факультет по естественному отделению.

Как тому и полагалось, прежде всего он окончил Археологический институт, защитив в мае 1917 года диссертацию «Русская лирика XVIII века». Небезынтересно, что рукой директора института профессора Успенского в свидетельстве об окончании курса сделана надпись, что студент А. Чижевский не только удостоен звания окончившего институт, но получил научную степень археолога, соответствующую нынешней степени кандидата наук, и зачислен в действительные члены института.

В декабре того же года историко-филологическому факультету Московского университета была представлена диссертация на степень магистра всеобщей истории: «Эволюция физико-математических наук в древнем мире» — рукопись на 387 листах. Автором ее был А. Чижевский. А в 1918 году он представляет следующую рукопись — уже на 872 листах — на степень доктора всеобщей истории. Тема ее «Исследование периодичности всемирно-исторического процесса». Ученый совет эту степень А. Чижевскому присуждает.