Римма Кошурникова - Тропы «Уральского следопыта»

Ярошевицкий кропотливо сверяет свою опись с обеими группами камней и не находит среди них не только фунтового изумруда, но и четырех лучших аквамаринов. Но зато — странная вещь! — всех изумрудов уже не 661, как значилось в его описи, а 670 — появились лишние. И изумрудных искр не 1103, а 1108. Ярошевицкий пишет об этом рапорт министру, но не успевает его отправить — в Петербург возвращается Перовский и забирает рапорт у своего подчиненного: он сам выяснит эту странную историю.

Рапорт Ярошевицкого так и не был отправлен министру. Он остался в бумагах вице-президента Департамента уделов и до сих пор хранится в Ленинградском архиве. К рапорту приложена объяснительная записка Перовского (на каждой бумаге должна быть резолюция — вице-президент любил порядок): рапорт не отослан по причине того, что Ярошевицкий выехал из Петербурга по служебным делам(?!). А на самом рапорте позже сделана приписка: «Отношение сие не состоялось». И все. Таким образом документ этот канул в бумажном океане.

Мало того, Пермикина Перовский тоже срочно откомандировал в Екатеринбург. В столице не осталось никого, кроме Перовского, кто мог бы дать какие-то объяснения по делу об исчезновении изумруда.

А между тем в высшем обществе уже поползли слухи о пропаже. Строились самые фантастические предположения, рождались подозрения. В начале ноября 1835 года вернулся в Петербург из заграничной поездки Николай I, и министр императорского двора при первом же докладе сообщил ему о происшествии. Поискам уральского изумруда придали государственное значение: император огорчен, он повелевает немедленно найти столь ценный камень.

Любой, самый неискушенный следователь, если бы ему поручили дело, понял бы, что следы ведут к Перовскому: путь изумруда обрывается около него. Почему же больше ста лет на Коковине лежит клеймо похитителя? Да потому, что следователем оказался… сам Перовский! Оказался, конечно, не случайно. Он действует хладнокровно и нагло. Сам предлагает императору свои услуги. Он лично займется поисками пропавшего изумруда — пусть только ему не мешают.

Так появился следующий документ:

«Секретно.

Господину Гофмейстеру,

Сенатору Перовскому.

Министр двора довел до моего сведения, что член Департамента уделов статский советник Ярошевицкий при ревизии в июне сего года Екатеринбургской гранильной фабрики нашел в квартире обер-гиттенфервальтера Коковина значительное количество цветных камней, принадлежавших казне и хранившихся без всякой описи, — в числе оных был изумруд высокого достоинства по цвету и чистоте весом в один фунт. Все сии камни Ярошевицким хотя и были отосланы в С.-Петербург, но по доставлении сюда означенного изумруда не оказалось.

Вследствие сего повелеваю вам: отправясь в Екатеринбург, употребить, по ближайшему своему усмотрению, решительные меры к раскрытию обстоятельств, сопровождавших сказанную потерю, и к отысканию самого изумруда. Причем, если будете иметь другие случаи подобной утраты изумрудов с казенных приисков, то также не оставите принять меры к раскрытию оных.

Кто теперь может ослушаться Перовского? Любой человек, какого бы чина и звания он ни был, будет исполнять то, что прикажет вице-президент Департамента уделов.

«Дело… о злоупотреблениях обер-гиттенфервальтера Коковина по должности командира Екатеринбургской гранильной фабрики.

Началось 5 декабря 1835 года. Именно в этот день Перовский приехал в Екатеринбург. Меньше чем за две недели проделал он путь из Петербурга до Урала. Спешил, торопился Перовский в Екатеринбург — наверное, не одна загнанная ямская лошадь была на его совести.

Вице-президент Департамента уделов был энергичным человеком. Но 5 декабря 1835 года он превзошел самого себя. Своей энергией и властью Перовский привел в движение множество людей в Екатеринбурге.

«Дело» Коковина открывает такой документ:

«Главному начальнику Горных заводов Уральского хребта господину артиллерии генерал-лейтенанту и кавалеру Дитериксу 2-му.

Поставляя в известность Ваше превосходительство, что исправляющий должность командира Екатеринбургской гранильной фабрики Коковин уволен от занимаемой должности по Высочайшему повелению Его Императорского Величества, о чем Вы изволите получить особое уведомление из С.-Петербурга.

На основании Высочайшего повелевания, которого содержание я имею честь сообщить Вашему Превосходительству, признавая нужным бывшего исправляющего должность командира Екатеринбургской гранильной фабрики Коковина посадить в тюремный замок, с тем, чтобы он содержался там в отделении для секретных арестантов, и ни под каким предлогом не имел ни с кем из посторонних сообщения без моего дозволения. Я прошу Ваше Превосходительство приказать немедленно произвести в исполнение сие распоряжение…

Следом идет другой документ:

«Господину командиру 13-го Оренбургского Линейного батальона подполковнику Яновскому.

…заключить в тюремный замок…. Коковина с тем, чтобы он содержался там в отделении секретных арестантов, и учредить строжайший караул, дабы он ни под каким предлогом не имел ни с кем из посторонних сообщения без дозволения господина сенатора Перовского…

Этим же днем датированы еще несколько документов. Какая масса бумаг, доказывающих усердие вице-президента Департамента уделов! С каким рвением ищет он пропавшее сокровище! Решительные действия. Дотошные допросы десятков людей. Арест Коковина.

Так за Коковиным захлопнулись двери секретной одиночки Екатеринбургского тюремного замка. Наступило завтра, затем послезавтра. Ежедневно дверь камеры открывалась, входил тюремный надзиратель, молча ставил на стол еду и так же молча, не отвечая ни на один вопрос, уходил.

Только 17 декабря в камере появился Лев Перовский. Его интересовали изумруды.

На следующий день снова Перовский, и опять спокойные и холодные вопросы. И снова зловещая фраза, как и в прошлый раз:

— Только признание может вас спасти. Только признание в хищении изумруда.

Еще через день — третий и последний допрос, и то же требование: признать вину.

Коковин не признал себя виновным.

Перовскому удалось выяснить, что с изумрудных копей и в самом деле пропадают иногда камни. Правда, Коковин здесь ни при чем: многочисленными делами о хищении изумрудов прямо с приисков отмечена вся история копей. И тем не менее в отчете министру двора и императору Перовский делает самые категорические выводы: