Римма Кошурникова - Тропы «Уральского следопыта»

Едва Владимирко добрался до острова на берегу Вины и, усталый до полусмерти, ввалился в свою избу, к нему явился молодой биарм. Крепкая обувь из кожи на нерпичьей подошве разбита в прах, одежонка разодрана в клочья — пробирался, видимо, ночью по лесу без пути, без дороги. Но лицо у парня молодое, не очень утомленное. Он подал Владимирку горячую крепкую руку и залопотал по-своему, по-чудному. Владимирко плохо понимал его.

Тогда биарм достал из-за пазухи небольшой скрученный лист бересты. На бересте были вырезаны ножом какие-то знаки.

Владимирко накормил биарма. Жена принесла кусок холста и разодрала его надвое. Биарму дали сапоги и холст. Он переобулся в сухое и, приложив руку к сердцу, поблагодарил хозяев. Он все заглядывал в лицо Владимирка, силясь угадать мысли ватажного старосты. Владимирко задумчиво рассматривал рисунки на бересте. Мало-помалу значение рисунков стало для него понятным.

Нурманн стоял с мешочком денег в руках. Биарм рядом с ним держал шкурку песца. Значит, нурманны прибыли на торг. Следующие рисунки означали, что после торга, может быть, нурманны нападут на биармов. Владимирко знал повадки викингов. Нурманн держал в руке меч, биарм — лук. Будет бой. А кто же этот пятый? Судя по топору, который был в его руках — ватажник, новгородец. Он должен быть рядом с биармом, прийти к нему на помощь.

— Понятно, — сказал Владимирко, свернув бересту. — Ваш старейшина просит помочь ему в случае войны…

Биарм, видя, как взгляд Владимирка прояснился, радостно закивал и опять залопотал по-своему. Владимирко положил руку ему на плечо.

— Придем. Не оставим в беде! — Он показал жестами, что новгородцы непременно явятся на помощь.

Затем Владимирко взял острый охотничий нож и рядом с рисунком биармов стал вырезать свои фигурки.

Он вырезал новгородца и биарма рядом, со шкурками в руках, а за ними нурманна с мешочком денег. Это означало, что и новгородцы и биармы будут вместе на торге. А когда нурманны после торга вздумают драться — об этом говорила фигурка нурманна с мечом, — то биармы возьмут в руки луки, а новгородцы — топоры.

Закончив работу, Владимирко поправил повязку на голове и подал бересту посланцу. Тот взял ее, посмотрел на фигурки и опять радостно закивал головой и приложил руку к сердцу. Владимирко смотрел на него с улыбкой. Он вдруг вспомнил что-то и радостно воскликнул:

— Погоди, парень, не тебя ли мы встретили, когда мы торопились домой на своей ладье?

Владимирко поднял руку с тремя растопыренными пальцами, потом загнул два. Биарм радостно закивал и ткнул пальцем себе в грудь.

Это был Рейе.

Владимирко дал парню на дорогу харчей и проводил его за бревенчатый острожек. Рейе шел, посматривая по сторонам на высокие, крепко срубленные избы, на женщин в длинных сарафанах, которые несли от колодца воду на коромыслах.

В тот же день Рейе, пройдя около тридцати верст, вернулся домой и передал ответ Владимирка Хальмару.

Наступил тихий, зоревой вечер. Вина лишь кое-где была подсинена рябью. И там, где небо склонялось к воде, лесные люди увидели большой полосатый парус. Отблески заката играли на нем. Красные полосы казались кровавыми, зловещими, а синие напоминали о чужих, неведомых морях.

За полосатым парусом показался другой, поменьше, с изображением черного морского орла. Драккары шли на веслах друг за другом. Можно было опустить паруса — ветер очень слаб, но викинги хотели, чтобы лесные люди увидели их быстроходные корабли во всей красе.

Туре Хунд — Собака в голубом шелковом плаще неподвижно стоял на носу, опираясь на меч, обшаривая берег прищуренными вороватыми глазами. Туре догадывался, что с берега за драккарами следят десятки биармов. Пусть жалкие лесные людишки видят силу и могучесть викингов, богатых ярлов и купцов, сыновей фиордов, знатных воинов и настоящих мужчин!

В конце пути, повеселев, викинги дружно и сильно взмахивали веслами, и радужные брызги, подсвеченные зарей, вспыхивали возле черных смоленых бортов драккаров, на которых поблескивали развешанные боевые щиты.

На носовую палубу поднялся Орвар. Он стал рядом с хозяином, сжав крепкой рукой рукоять меча. На телохранителе Туре — боевые доспехи: рогатый шлем, пластинчатая кольчуга, в левой руке — овальный бронзовый щит.

Зоркий взгляд Туре приметил в камышах под берегом кожаные лодки. Викинг уверился в том, что городище биармов близко. Он поднял над головой меч и бросил его на палубу. Орвар также бросил меч и снял шлем. Затем поднял заранее приготовленный шест, на котором была привязана шкурка белого песца. Это должно было означать намерения гостей: «Мы пришли сюда не воевать, а торговать. Бояться нас не следует».

Биармы видели все это с берега, но никто из них не показывался. Они выжидали.

Викинги вынули весла из весельных дыр и сложили их вдоль бортов. Опустился полосатый парус. За борт упал якорь на канате из кашалотовой кожи. Рядом с драккаром Хунда бросил якорь корабль Карле.

Викинги вскочили с румов и с любопытством смотрели на незнакомый берег. Потом они стали приводить в порядок свои корабли. И совсем уже в сумерках прозвучал гонг — сигнал к ужину.

Ночью вверх и вниз по реке шныряли дозорные лодки викингов с вооруженными моряками. А по берегу, у городища Ой-Ял, крадучись и прячась за деревьями, до утра ходили дозорные биармов, стерегли каждый шаг незваных гостей.

Едва занялась заря, Туре Хунд уже был на ногах: пришло время больших дел — спать, нежиться на мягких шкурах некогда. К нему на корабль прибыл Карле, и они стали готовиться к высадке на берег.

Туре знал обычаи лесных людей: без ведома старейшины торг не мог состояться. Поэтому еще с вечера викинги приготовили дары Хальмару. Давний обычай торговых людей. Отступать от него нельзя.

Туре Хунд взял кожаный мешок, принесенный Орваром, и вывалил его содержимое на палубу. Тут было ожерелье из тонких, как ноготь, золотых монет, ножной и ручной медные браслеты, стеклянные бусы, дюжина металлических наконечников для стрел, две женские рубашки из тонкого полотна, на тот случай, если у старейшины окажется жена, отрез сукна в десять локтей и норманнский нарядный плащ из тонкой шерсти с позолоченной пряжкой.

— Скажем ему, что все это послал король, — проговорил Туре. — Хватит этого?

— Вот еще несколько эйриров [39] Эйрир — денежная единица у норманов. серебра, от нас с Гунстейном, — сказал Карле, бросив в кучу мешочек с монетами. — Этого вполне хватит. Я и то думаю, что жирно будет.

Туре вздохнул.