Александр Хиневич - Неизведанные гати судьбы

Я быстро доел вкусную гречневую кашу обильно сдобренную маслом и продолжал слушать рассказ Яринки. Она подала мне кружку с горячим взваром, и с воодушевлением продолжила своё повествование об увиденном:

- Когда мы все увидали, как мой отец с Ярославом Всеволодовичем, с большим трудом затащили во двор большущую волокушу с двумя тушами оленей, все женщины разом заохали. Как сказала твоя бабушка Злата, что на её памяти, ещё никому из молодых охотников, не удавалось на охоте добыть двух маралов сразу, а вот наш Демидушка смог отличиться...

- Я там ещё крупного кабанчика добыл, - перебил я рассказ Яринки, - но я его отдал братцам неразлучным, за то что они помогли мне все трофеи до поселения дотащить.

- Ну и правильно сделал. Когда их малые возле наших домов играют, я их всегда чем-нибудь вкусненьким угощаю.

Когда я допил кружку со взваром почти до половины, до меня вдруг дошёл смысл концовки матушкиных слов: "там тебя наша Яринушка ужином покормит".

- Яринка, ты мне больше ничего не хочешь рассказать?

- А про что тебе хочется услышать, Демидушка? - смущаясь спросила девушка.

- Да вот не выходят у меня из головы матушкины слова "наша Яринушка". Может быть ты мне поведаешь, что в нашем поселении произошло, покуда я на охоте был?

- Просватали меня вчера, Демидушка, - ещё больше смущаясь тихо сказала Яринка, начав теребить кончик своей косы.

От прозвучавшей новости я опешил и некоторое время молча смотрел на девушку. Потом резко допив взвар, спросил:

- А за кого просватали?

Не ожидавшая такого вопроса, Яринка захлопала своими ресницами, а потом тихо сказала:

- За тебя, Демидушка. О дне свадьбы будут сговариваться, как только мне шестнадцать лет исполнится. Ты рад?

Вместо ответа, я вскочил из-за стола, подхватил Яринку на руки и закружил по трапезной.

- Похоже главную новость ты уже узнал, сынок, - как гром среди ясного неба раздался голос моей матушки. - Отпусти, Яринушку. У вас ещё будет много времени для объятий.

Поставив свою невесту на пол, повернулся к матушке. Поклонившись ей, сказал:

- Благодарствую, матушка. Вы не только родили меня, но и сделали счастливым.

- Будьте счастливы, дети, но не торопите события, срок которых ещё не наступил. За тебя, Демидушка, я не переживаю, но сможет ли Яринушка до положенного срока усмирить все свои чувства к тебе?

- Не волнуйся, матушка, мы вместе с Яринкой со всеми трудностями справимся.

- Ну тогда, Боги вам в помощь, - сказала матушка и покидая трапезную, неожиданно добавила: - Яринушка, там тебя у ворот твой отец дожидается. Попрощайся с Демидушкой, завтра у вас ещё будет время поговорить.

Когда матушка ушла, я нежно обнял и крепко поцеловал Яринку. Она опешила от такого прощания, но потом улыбнувшись, тихо сказала: "до завтра", и убежала из трапезной. Затушив лампу я подождал пока глаза привыкнут к темноте, а потом счастливый пошёл домой отдыхать...

Поселение "Урманное"

В Алтайском Белогорье

Ещё долгое время, после моего возвращения с охоты, у меня так и не получалось выполнить своё обещание, вновь посетить базу наблюдения и по-дружески пообщаться с Даром и Дариной. Этому помешал ряд причин. Через два дня, после моего возвращения, ночью резко похолодало, а с самого раннего утра поднялся ветер и началась настоящая снежная метель. Снег сыпал ещё несколько дней, словно старался наверстать упущенное время и покрыть собой случайно забытый участок земли и леса. Глядя через окно на улицу, мне вспомнились прочитанные слова из книги написанной Пушкиным: "В тот год осенняя погода стояла долго на дворе: Зимы ждала, ждала природа - Снег выпал только в январе". Эти слова, лучше всего отражали то, что видели мои глаза. А потом начались повседневные домашние дела и хлопоты, которые навалились на меня с такой чередой, что не было возможности найти времени, чтобы просто выйти из дома и побродить на лыжах по заснеженному урманному лесу.

Мои бабушки с матушкой, закрывшись в одной из комнат, целыми днями чему-то обучали Яринку. Скорее всего, они передавали ей какие-то древнейшие Знания по целительству. Отец с дедом что-то творили в соседней комнате, запретив мне туда заходить. Было слышно, что они там что-то пилили и стругали, постоянно стучали молотками. Когда отец с дедом появлялись в зале за обеденным столом, чтобы попить чаю или взвару, то от всех моих предложений помочь им, они решительно отказывались, отправляя меня заниматься с младшими сёстрами чтением, письмом и счётом.

Через несколько дней, в соседней комнате наконец-то наступила тишина. Мы с сестрицами, в тот момент, после очередных занятий счётом, пили чай с вкусными пирожками, поэтому очень удивились увидев хоть и усталые, но радостные лица отца и деда, зашедших в зал. Они пожелав нам смачного, тоже присоединились к чаепитию. Когда наша лёгкая трапеза закончилась, первым из-за стола поднялся дед.

- Пойдём, внучок, будешь принимать наше с Ярославом творение.

- Что за творение, деда?

- Пойдём, сам увидишь.

- Деда, а можно нам тоже посмотреть? - спросила за себя и сестру Влада.

- А вы посидите пока тут, - строго сказал дед, - Демидушка сам вам всё потом покажет.

Пришлось подниматься из-за стола и идти следом за отцом и дедом. Отец первым подошёл к комнате и открыл дверь украшенную изумительными резными кружевами.

- Проходи, сын, - сказал отец.

Я прошёл в комнату и остолбенел от увиденного, и запаха свежеструганного дерева. Справа у стены, часть которой занимал большой бок нашей домовой печи, стояла украшенная фигурной резьбой дубовая кровать с не очень высокими спинками. Она была гораздо больше и шире моей, на ней запросто могли одновременно улечься я, отец и дед. На заправленной кровати уже лежало множество подушек самого разного размера. Прямо к изголовью кровати, примыкал высокий книжный шкаф с пятью полками и с двумя застеклёнными дверками. На средней полке справа, уже стояла какая-то толстая книга с чёрной кожаной обложкой. У изножья кровати, в один цвет с ней, стоял массивный дубовый сундук окованный железными полосками, а за ним, в самом углу, умостилось невысокое подножье с фигуркой улыбающегося домового. Прямо передо мною, у большой стены с двумя выходящими на улицу окнами, находился большой стол с двумя широкими лавками. У стены слева, недалеко от двери находился оружейный шкаф с замком на узкой дверке, а рядом с ним вещевой. Ближе к окнам стояла детская колыбель-качалка, а за ней подножье с аршинным куммиром Рода и незажжённой огневицей. Всё то, что видели мои глаза, было украшено великолепной искусной резьбой.

- Ну что, внучок, нравится? - спросил дед.

- У меня просто слов нет, деда, чтобы в полной мере выразить восторг. А для кого создана ента красота?