Ларри Нивен - Мошка в зенице Господней [litres]

– Вот и отлично, капитан. Выполняйте.

– Да, сэр, – Род с облегчением отключился и повернулся к Реннеру: – Нам разрешили первый контакт с чужаками, мистер Реннер.

– Но ради этого мы сюда и прилетели, – Реннер тревожно покосился на экран, желая убедиться, что адмирал исчез.

Едва только Гораций Бери покинул каюту – теоретически ему не следовало никуда выходить, – как на трапе появился Бакман.

Бери сразу же изменил свои намерения.

– Доктор Бакман! Не хотите выпить кофе?

Бакман моргнул своими выпуклыми глазами, и рассеянный взгляд ученого сфокусировался.

– Что? Спасибо, Бери! Тогда я наверняка проснусь. Нужно столько сделать… Что ж, можно заглянуть к вам, на полчасика…

Бакман опустился в кресло для гостей, бледный, как скелет на экране дисплея. Глаза его были красны, веки полуопущены, дыхание – слишком прерывисто, а руки безвольно свисали. Бери невольно задумался: интересно, что покажет вскрытие, если Бакман сейчас умрет: истощение, недоедание – или и то и другое?

Бери усмехнулся.

– Набиль, кофе! Мистеру Бакману – со сливками, сахаром и бренди.

– Бери, мне очень жаль, но в рабочее время… Впрочем, ладно. Спасибо, Набиль. – Бакман пригубил кофе, затем жадно отхлебнул из чашки. – Здорово! Спасибо, Бери, теперь-то я точно проснусь.

– Похоже, такой крепкий напиток вам не помешает. Но обычно я никогда не смешиваю кофе с алкоголем. Доктор Бакман, вы ели?

– Не помню.

– Значит, нет. Набиль, подай горячее блюдо нашему гостю. И поскорее.

– Бери, мы так заняты, что у меня действительно нет свободного времени! Нужно изучить всю систему, не говоря уж о работе для флота… отслеживание нейтрино и этого проклятого света…

– Доктор, если бы вы умерли на борту, ваши записи никому бы не удалось расшифровать, верно?

Бакман улыбнулся.

– Как драматично, Бер! Но, полагаю, у меня все же найдется несколько минут. Сейчас мы просто ждем, когда световой сигнал сойдет на нет.

– Сигнал с планеты Мошки?

– Да! По крайней мере, он идет из нужной точки. Но мы не увидим планету, пока они не повернут лазер, а они почему-то медлят. Говорят и говорят, но о чем? Ведь мы изъясняемся на разных языках! – воскликнул ученый.

– Действительно. Разве они могут донести до нас какую-то информацию, если мы не знаем их язык? Но мне кажется, что они сообразительные ребята: я имею в виду, они пытаются нас понять. Кстати, а у вас как обстоят дела?

Бакман недовольно проворчал:

– У Хорвата – куча приборов, поставляющих данные Харди и лингвистам. До сих пор приличных наблюдений Угольного Мешка не проводилось, никто вообще не приближался к нему! – голос Бакмана смягчился. – Но мы можем изучать троянские астероиды, – взгляд Бакмана устремился вдаль. – Там их многовато, а пыли, наоборот, – мало. Впрочем, я неверно выразился, Бери: там слишком мало пыли, чтобы захватить максимальное количество обломков и отшлифовать их все разом. Полагаю, их отполировывают мошкиты, и они, по идее, должны находиться внутри астероидов… А поток нейтрино там и впрямь фантастический! Но где, спрашивается, они набрали такое количество скальных обломков?

– Поток нейтрино? Это означает ядерный синтез.

Бакман улыбнулся.

– Думаете о выгодных торговых контрактах?

– Конечно. А как же иначе?

«Я был бы здесь, даже если бы флот не дал мне понять, что альтернатива – официальный арест… Но Бакман не в курсе. Обо всем знает только Блейн», – подумал Бери.

– Чем более развита цивилизация, тем больше она может предложить на продажу.

«И тем она жуликоватее. Но последнее Бакмана не касается», – мысленно добавил магнат.

– Мы могли бы работать гораздо быстрее, если бы военные не пользовались нашими телескопами. А Хорват разрешает им! Представляете?..

Вошел Набиль с подносом, уставленным тарелками.

Бакман набросился на еду, как оголодавшая крыса.

– Разумеется, не все военные проекты неинтересны, – вещал он с набитым ртом. – Чужой корабль…

– Корабль?

– Нам навстречу идет корабль. Вам не говорили?

– Нет.

– Он вылетел с крупного каменного астероида, расположенного в стороне от основного скопления. И весьма яркого астероида. И очень странной формы, как будто газ проник сквозь скальное образование, которое…

Бери рассмеялся.

– Док, я заинтригован! Корабль чужаков, что может быть интереснее? Это вам не астероид!

Бакман удивленно воззрился на Бери.

– Вы и правда так считаете?

Черточки стали красными, а затем черными. Они явно остывали: но как же они сумели так разогреться? Инженер в изумлении замерла, но вдруг одна из черточек направилась к ней. В металлическом корпусе таился мощный источник энергии.

Двигались они самостоятельно. Кто они вообще такие? Инженеры, Хозяева или бесчувственные машины? А может, она видит Посредника, участвующего в загадочном проекте? Она была обижена на Посредников, уж очень легко и безрассудно те вмешивались в важную работу.

Вероятно, черточки являлись Часовщиками, но, скорее всего, они принадлежали Хозяевам. Инженер задумалась о бегстве, но у приближающихся объектов оказались мощные двигатели. Их ускорение составляло 1,14 g – почти предельное для ее корабля.

Делать нечего, придется встречать их.

Кроме того… столько металла! Вдобавок обработанного, насколько она могла судить. Скопления изобиловали металлическими артефактами, но в виде сплавов, которые чрезвычайно трудно перерабатывать.

Столько металла…

Объект должен встретиться с ней, и разминуться с ним невозможно: у нее ни топлива, ни нужного ускорения. Инженер мысленно прикинула точки поворота. Впрочем, объект мог сделать то же самое. К счастью, данное решение было единственно правильным, особенно если принять во внимание постоянное ускорение.

А во время контакта они смогут обменяться информацией.

Хотя, сказать по правде, в качестве дипломатов Инженеры были не очень-то сильны.

Чужой корабль оказался компактной массой, комком неправильной формы тускло-серого цвета – вроде куска модельной глины в руках лепщика. Во все стороны хаотично торчали разные отростки: к примеру, кольцо крюков, которое Уитбрид окрестил кормой. Сверкающая серебряная нить перепоясывала среднюю часть судна, на носу и кормовой части имелись прозрачные выпуклости, антенны были чудовищно изогнуты. В довершение всего корму венчало нечто вроде жала: шип во много раз длиннее корпуса, прямой и тонкий.

Уитбрид приближался к кораблю. Он сидел в ракете «космос – космос», в кабине из поляризованного пластика: округлый корпус покрывали толкательные пучки – множество позиционных дюз. Уитбрид мгновенно обучился пилотированию этого недорогого летательного аппарата, который можно было назвать скоростным катером. Кораблик, не приспособленный для посадки, был маневренным, чрезвычайно легким в управлении и с огромным полем обзора. Кроме того, он не нес на себе никого военного снаряжения.