Пол Андерсон - Нелимитированная орбита [Сетевая компиляция из разных изданий]

К сожалению, в пылу битвы мне не посчастливилось лицезреть Великое Видение, которое довелось наблюдать многим достойным рыцарям, — верхом на коне, пронзая копьем вражеские корабли, словно огнедышащих драконов, по Млечному пути скакал Святой Георгий. Так это или нет, но спустя несколько часов, версгорцы оставили позиции вместе с четвертой частью своего "непобедимого" флота. Преследовать их мы не стали.

Лодка сэра Роже опустилась на землю. В центральной подземной зале, перепачканный и измотанный, нас приветствовал английский гарнизон; одна леди Катрин успела привести себя в порядок и переодеться в лучшее платье. Узнав мужа, стоящего в покореженном закопченном космическом костюме в окружении союзников, она воскликнула:

— Милорд!..

Сэр Роже снял сферообразный прозрачный шлем и, откинув мешавшую трубку подачи воздуха, опустился на одно колено.

— Постойте, — произнес он, — не говорите ничего. Позвольте сказать мне. Катрин, любовь моя…

Как во сне она приблизилась к нему.

— Вы победили?

— Это Вы победили, дорогая.

— И теперь…

Он поднялся с искаженным горечью лицом — действительность безжалостно вступала в свои права.

— Совещание, — сказал он. — Подсчеты потерь. Строительство новых кораблей, сбор новых армий. Укрепление коалиции, борьба, бесконечная борьба. Пока синелицые не уберутся восвояси с порабощенных планет… — Он остановился, смертельно побледнел, мне показалось, жизнь оставляет его. — Но сегодня я заслужил право остаться с Вами, — произнес он слова, которые, должно быть, много раз повторял про себя.

Она затаила дыхание.

— Оливер, сэр Оливер жив?

Не услышав отрицательного ответа, леди Катрин перекрестилась, и на губах ее промелькнула слабая улыбка, затем, приглашая всех в замок, протянула гостям руку для поцелуя.

Я подошел к описанию самых печальных и тяжелых событий, непосредственным участником которых мне быть не довелось, разве за исключением самого трагического финала.

Сэр Роже ухватился за этот Крестовый поход, как за последнюю соломинку, словно бежал от чего-то, и, в некотором отношении, так оно и было. Я же, повсюду сопровождая барона, попал в водоворот событий, как листок, влекомый бурей; я был его ушами и речью, а в редкие минуты досуга — домашним учителем милорда, и мы занимались версгорским языком до тех пор, пока мое бренное естество выдерживало подобное напряжение; последнее, что я видел, отходя ко сну, — освещенное лампой изможденное лицо барона. Тот же после обычно вызывал к себе джарского лекаря и до рассвета просиживал с ним, изучая язык джаров. Однако прошло немало недель, прежде чем он начал отчаянно сквернословить на обоих новоосвоенных языках.

Устали барон не знал, и от остальных, включая союзников, требовал такой же энергии. В конечном результате, не имея возможности оправиться от полученного поражения, и версгорцы не знали покоя, — объединенная армия наносила сокрушительные удары, переходя от планеты к планете, очищая звездные миры от синелицей нечисти, оставляя там свои сторожевые гарнизоны. Враг еле успевал обороняться, и медленно, но неуклонно сдавал позиции. Большим подспорьем оказалась помощь порабощенного населения, которому, как правило, недоставало лишь оружия да способного предводителя. Но стоило ему получить и то и другое, как доведенные до отчаяния мирные жители набрасывались на ненавистных поработителей с такой яростью, что те — смешно сказать — вынуждены были искать защиты у нас. Джары, ашенки, протане просто за голову хватались, а сэр Роже, напротив, чувствовал себя, как рыба в воде, памятуя французскую жакерию. Изумлению союзников не было границ; авторитет барона рос с каждым днем, пока сэр Роже не превратился в настоящего народного героя, чье лидерство ни у кого не вызывало сомнений.

Перед моим взором стремительно разворачивались события; сменяя друг друга, вереницей проносились планеты, народы, сражения… Слишком много было всего, чтобы хватило места в этой хронике. В общем, ситуация была такова — версгорцы уничтожили все полоненные ими цивилизации, а теперь настал и их черед — Империя рухнула, и сэр Роже уверенно шагал по ее обломкам, где буйно расцветали безграничная бездуховность, анархия, разбой, голод и пр., намереваясь воздвигнуть феодальную систему отношений по образцу, сложившемуся в Европе после падения Рима.

Но в то время, когда он закладывал краеугольный камень в основание будущего общества, на него обрушился страшнейший удар… И даже теперь, годы спустя, глаза мои наполняются слезами при мысли о тех испытаниях, которые довелось пережить славнейшему из живших когда-либо рыцарей, да не оставит Господь душу его!

Предавшие своего господина решились на это не сразу, они медлили, выжидали, и если бы сэр Роже не был столь слеп и доверчив, этого никогда бы не произошло. Не в силах излагать сию измену холодным педантичным языком летописца, я постараюсь вернуться в прошлое и воскресить тех, чьи тела давно обратились в прах, а души нашли приют в бесчисленном стаде небесного Пастыря.

Итак, флотилия оставила Териксан, начав долгую кампанию по освобождению версгорских колоний. В Дарове разместился джарский гарнизон. Женщины, дети, старики по распоряжению барона поселились на уцелевшем острове, где в свое время пасся наш добрый скот — это была единственная награда, которую мог пока дать своему народу сэр Роже. Люди возводили дома, засевали земли, охотились — словом, занимались тем, чем привыкли заниматься в родном Энсби. Правила ими леди Катрин. При ней находился Бранитар, отчасти как учитель версгорского, но главное, чтобы он не мог поведать союзникам многое из того, что знать им не следовало; посещать остров джарам с Даровы категорически запрещалось. На крайний случай, в ее распоряжении находился быстроходный звездолет.

И если на Териксане, казалось, воцарилась мирная жизнь, то в сердце баронессы мира не было, душа ее отчаянно боролась с кознями Дьявола. Это началось сразу после отлета сэра Роже. Стоял изумительный летний день, леди Катрин в сопровождении двух фрейлин шла по цветущему лугу. Из ближайшего леса доносились голоса, стук топора, лай собак. Внезапно она замерла, прижав руку к груди. Девушки, обученные хорошим манерам, опустив глаза, отошли подальше в сторону. Из лощины, прихрамывая, вышел Оливер Монтбелл. Он был в изысканном праздничном наряде, и только меч у пояса напоминал о недавних кровопролитных событиях. Обнажив голову, сэр Оливер отвесил грациозный поклон и молвил:

— Ах, это местечко — чистая Аркадия, а старик Хоб, пасущий свиней, которого я только что встретил, словно Аполлон, играющий на кифаре гимн прекрасной Афродите…