Пол Андерсон - Нелимитированная орбита [Сетевая компиляция из разных изданий]

— Что случилось, милорд?

Он не шелохнулся.

— Прочь!

— Вы звали меня.

— Сгоряча. Это останется между… Прочь!

Голос его был ровным, но… потусторонним. Мне потребовалось все мое мужество, чтобы не уйти.

— Вероятно, гомункулус, как всегда, оставил запись…

— Вероятно… Надо стереть.

— Нет, ни в коем случае, — возразил я.

Он поднялся, и я почувствовал себя загнанным волком.

— Я не хотел бы причинять вам вреда, брат Парвус.

— Побойтесь Бога, милорд, — коротко ответил я, намереваясь включить запись.

— Если вы нажмете кнопку, — я убью вас, я еще дорожу своей честью!

На секунду преступив черту этикета, я употребил меткое английское выражение, которое не раз отпускал в далеком детстве, и краем глаза увидел, как поникли плечи барона. Не произнеся более ни слова, он рухнул обратно в кресло.

— Милорд, ради всеобщего благополучия, дозвольте мне прослушать.

Он ничего не ответил, и я повернул выключатель.

На экране появилось лицо сэра Оливера, он тоже выглядел не лучшим образом, красота его поблекла, лицо — изможденное, глаза — воспалены. Говорил он ровно и, как всегда, вежливо, однако скрыть возбуждения не мог. Он сообщал, что похищенный им корабль приблизился к Новому Альбиону только на время связи — сразу же после передачи он снова уйдет в безграничные просторы космоса, где отыскать его практически невозможно. Если мы прекратим военные действия, сэр Оливер обещал доставить всех англичан домой, а Бранитар со своей стороны заверил, что версгорский Император не будет вмешиваться в дела Земли. Если же мы станем упорствовать, подчеркнул он, то Вселенная скоро узнает о нас всю правду; Монтбелл же добавил, что ему для расправы над нами не помешает набрать наемников из французов и сарацин, в то время как союзники, только услышав истину, сдадутся сами. Напоследок предатель сообщил, что в любом случае, поднимет сэр Роже белый флаг или нет — ему никогда больше не увидеть ни жены, ни детей. В довершение, на экране появилось лицо леди Катрин, слова которой приводить здесь у меня нет желания.

Передача закончилась, и я сам стер запись.

Некоторое время мы молчали.

— Ну? — не выдержал барон. Мне показалось, что говорил ветхий старец.

— Монтбелл сказал, — начал я, разглядывая ногти, — что завтра он вновь приблизится за ответом. Можно вдоль передающего луча послать корабль со взрывчаткой, и с предателем будет покончено.

— Это выше моих сил, брат Парвус — там жена, дети…

— А захватить его никак нельзя? — спросил я и сам же ответил: — Нет, практически невозможно…

Барон поднял окаменевшее лицо.

— Что бы ни случилось — ни слова о баронессе, никто не должен знать, что… Она не в своем уме, в нее вселился Дьявол…

Я был переполнен жалостью к этому удивительному человеку.

— Вы доблестный рыцарь, милорд, постарайтесь выдержать и этот удар.

— Да… Но что же мне делать?

— Сражаться.

— Если Монтбелл отправится в Версгориксан, это — безнадежно.

— Но вы ведь не можете принять условия этого Иуды?

— Неужели вы поверили, что синелицые оставят в покое Землю?!

— Но предатель поверил?!

— Он дурак! — сэр Роже ударил кулаком по подлокотнику и выпрямился. Этот взрыв был добрым признаком, я понял, что отчаяние еще не целиком завладело его душой. — А если не дурак, то предатель еще более низкий, чем мы в состоянии вообразить, и рассчитывает стать вице-королем Земли, после того, как ее завоюют синелицые. Надеюсь вы-то понимаете, что полонить Землю их вынуждает не только любовь к просторной жизни? Земляне для них представляют смертельную опасность, впрочем, как и версгорцы для землян, покуда на нашей родине еще не изобретены космические корабли. А для этого понадобится несколько столетий…

— Но синелицые изрядно пострадали в этой войне, — продолжал слабо сопротивляться я, — и им тоже необходимо добрых лет сто, чтобы восстановить силы.

— А мы тем временем преспокойно отойдем в мир иной, не так ли? — Сэр Роже тяжело вздохнул. — Да, большое искушение. Но разве не гореть нам в Геенне Огненной, если мы обрекаем на страдания еще не родившихся детей?

— Может, это лучшее, что мы можем сделать. Что вне наших сил — в руках Господа.

— Нет, нет и нет! Лучше умереть, как подобает воину… Но Катрин!..

— А вдруг еще не поздно наставить на путь истинный сэра Оливера — пока жив человек и душа его не погибла безвозвратно! Попытайтесь воззвать к его чести, откройте ему глаза на обещания версгорцев, предложите прощение…

— И жену, — усмехнувшись, горько добавил сэр Роже. — Я не верю ему. Но разговор возможен… Я попробую смирить себя. Вы поможете мне, брат Парвус? Вы укрепите мои силы? Остерегите меня от проклятий при виде ненавистного лица!

Вечером следующего дня мы покинули Новый Альбион. Сэр Роже и я, один, без оружия — если не считать меча и кинжала барона, у меня были только четки — пустились в путь. В камзоле йомена, со сверкающими острыми шпорами на сапогах, барон сидел в штурманском кресле, точно в седле, ледяным взглядом уставившись в безбрежное черное пространство. Покидая лагерь, он обосновал воинам эту отлучку как кратковременный полет для осмотра добычи, захваченной сэром Оливером. Солдаты, почувствовав ложь, неодобрительно загудели; Рыжий Джон сломал две дубинки, пока наводил порядок. Так что, когда мы погружались в шлюпку, все уже было тихо и спокойно, даже природа безмолвствовала — безветренный вечер, наши выгоревшие изорванные знамена безжизненно повисли на древках.

Проколов синее небо, шлюпка, как изгнанный Люцифер, окуталась тьмой. Пролетая мимо громады военного корабля, патрулировавшего на орбите, я подумал: "До чего хрупка наша скорлупка, до чего беспомощна в столь рискованном предприятии". Но это было непременное условие сэра Оливера, и нам пришлось подчиниться.

— Если хотите, де Турневиль, — сказал он при вторичном разговоре с бароном, — мы примем вас для переговоров, но вы прибудете один, на шлюпке, без оружия. Ну хорошо, можете прихватить своего монаха. Выходите на указанную орбиту и кружитесь по ней, пока вас не встретит мой корабль. И учтите, если я обнаружу хоть малейший подвох, — немедля отправляюсь на Версгориксан.

Наша лодка устремлялась все дальше и дальше, набирая скорость. Мы молчали. Наконец я произнес:

— Помиритесь, и воины наши обретут утраченное мужество. И тогда, я думаю, мы действительно станем непобедимы…

— С кем помириться, с Катрин? — рявкнул барон.

— Нет-нет, с сэром Оливером, — заикаясь пролепетал я, понимая, что и вправду имел в виду баронессу. Оливер — ничтожество, наша судьба целиком зависела от сэра Роже, а он пал духом, разлученный с той, что навеки пленила его сердце. Она и дети — вот из-за кого он безропотно мчался с поклоном к богомерзкому Монтбеллу.