Пол Андерсон - Нелимитированная орбита [Сетевая компиляция из разных изданий]

Истории такие примеры известны. Массачусетс, Мэриленд, Пенсильвания были поддержаны правительствами, враждебно настроенными к идеям первопоселенцев и жаждущими избавиться от идеалистов. Почему бы нам не повторить спектакль?

— Но двадцать световых лет, — прошептал Ян. — И навсегда покинуть Землю…

— Вам придется многим пожертвовать, — согласился Советник. — Зато вы избежите риска быть раздавленными силой или задушенными с помощью моих злокозненных планов. — Он пожал плечами. — Конечно, если уютный морской домик с лучистым отоплением для тебя важнее философии, тогда оставайся, о чем речь!

Ян дернул головой, словно его опять ударили.

— Мне надо подумать, — сказал он.

— Посоветуйся с Вулфом, — предложил Свобода. — Он в курсе. Он сам подал мне эту идею.

— Что? — глаза Бернис округлились в неподдельном изумлении.

— Я говорил тебе, что Вулф не борец, — засмеялся Свобода. — Очевидно, он обсуждал перспективы свержения правительства и даже провел какую-то подготовку. Но, как мне кажется, он не думает о восстании всерьез. Это была просто вывеска для поддержания боевого духа маловеров. А основные усилия он направил на то, чтобы заключить с нами выгодную сделку… и заставить правительство послать вас на Рустам.

Он взял верную ноту, заметил Советник. Зная, что за кулисами стоит наставник Вулф, Ян не будет так бояться подвоха.

— Мне нужно поговорить с ним. — Мальчик встал, охваченный внезапной дрожью. — Поговорить со всеми. Нам надо подумать… Прощайте.

Он повернулся и, как слепой, побрел к двери.

— Прощай, сынок, — сказал Свобода.

Вряд ли Ян его услышал. Дверь закрылась.

Свобода долго сидел не шевелясь. Сигарета догорела до фильтра и обожгла ему пальцы. Выругавшись, он бросил ее в мусорник и с трудом встал. Покалеченная нога опять разболелась.

Иеясу скользнул вокруг стола. Свобода оперся на мощную, словно ствол, руку и доковылял до прозрачной стены, ловя глазами далекие отблески открытого океана.

— Ваш сын вернется, да? — спросил наконец Иеясу.

— Не думаю, — ответил Свобода.

— Вы хотите они летят на планету?

— Да. И они полетят. Я недаром столько лет работал, всю эту механику наизусть знаю.

Солнце было бледным, но свет его слепил глаза, так что Советнику пришлось протереть их кулаком. Отчетливо, но каким-то срывающимся голосом он проговорил:

— Старый Инки был в своем роде мужик образованный. Он любил утверждать, что главная аксиома человеческой геометрии звучит так: "Прямая линия не есть кратчайшее расстояние между двумя точками". Да и нет их, прямых линий, на свете. Похоже, он был прав.

— Это был ваш план, сэр? — В голосе Иеясу звучало скорее сочувствие, чем любопытство.

— Мой план… Да, верно. Книги Анкера и мой собственный здравый смысл убедили меня, что в обозримом будущем Земле надеяться не на что. Быть может, через тысячу лет упадка разразится окончательный кризис и на развалинах нашего мира родится нечто новое, но моему сыну это мало чем поможет. Я хотел отправить его отсюда, пока не поздно, на другую планету, где можно начать все с нуля. Но один он не мог улететь, нужно было основать колонию. А колонисты должны быть здоровыми, независимыми, способными людьми и, главное, добровольцами; другим там не выжить. Я рассчитывал на то, что пригодная для жизни планета будет найдена, но вряд ли стоило надеяться, что она окажется очень уж гостеприимной. И потом — как заставить этих людей улететь? Цивилизация еще не прогнила настолько, чтобы они не могли устроить себе вполне сносную жизнь здесь, дома, если дать им хотя бы полшанса.

Следовательно, нужно было создать такое препятствие на Земле, которое невозможно преодолеть одним лишь умом и усердием. Но что за препятствие? Неразрешимыми, как правило, бывают противоречия между разными типами культур. Когда сталкиваются аксиомы, логика бессильна. Поэтому я основал внутри Федерации общество, соперничающее с ней. Это было нетрудно. Здесь, в Северной Америке, умирающая культура только что сделала попытку возродиться через восстание — и потерпела крах. Но она еще не умерла. Ей только нужно было обрести новое дыхание и цели.

Я взял за основу философию Анкера. Нанял Лэрда — непревзойденного актера, человека с умом, но без совести. Обошелся он мне недешево, зато я мог на него положиться, ибо ясно дал ему понять, что его ждет в противном случае. Когда он сделал свое дело, я отпустил его на отдых — новое лицо, новое имя и щедрая пенсия. Он спился и умер четыре года назад. Но вопрос о том, что я причастен к его смерти, остался открытым. Первый чувствительный удар, за которым должны были последовать другие.

Свобода вспомнил о мальчике, в ярости покинувшем дом навсегда. И вздохнул. Никто не в состоянии предусмотреть всех деталей. По крайней мере внуки Бернис вырастут свободными людьми, если, конечно, Рустам их не сожрет.

— В конце концов я своими маневрами загнал конституционалистов в такой угол, что их хитроумный Вулф вынужден был своими маневрами выманить у меня согласие помочь им эмигрировать. Думаю, подъем мы одолели. Теперь мы с тобой можем сесть в сторонке и наблюдать за тем, как вагон катится под горку. А под горкой его ожидают звезды.

— Мы поедем на юг, — смущенно предложил Иеясу. — Вы можете видеть его новое солнце.

— Думаю, я умру раньше, чем он туда доберется, — сказал Свобода. Он задумчиво покусал губу, потом выпрямился и похромал от окна. — Ладно. Давай-ка навестим кое-кого из моих друзей-Советников и испортим ему настроение.

Послание было подобно электронному крику в ночи — самый мощный, узконаправленный и точный коротковолновый радиолуч, какой только позволяла создать математика и техника. И все же этот луч мог долгие годы блуждать по космосу в надежде случайно наткнуться на цель. Когда расстояния измеряются световыми неделями, малейшая неточность разрастается в чудовищную ошибку.

Но на сей раз случай оказался счастливым. Как только флагманский корабль сбросил ускорение, офицер-радист Анастас Мардикян врубил свои локаторы — огромные, окружавшие "Рейнджер", как паутина неосторожную муху, — и настроил их на широкий диапазон. Радиолуч попался в сети. Призрачно-рассеянный, с удвоенной допплеровским эффектом длиной волны, заглушенный космическими шумами, он, даже пройдя через сложную систему фильтров и усилителей, остался не вполне разборчивым.

Но этого было достаточно.

Мардикян ворвался в рулевую рубку. Радист был молод, и месяцы, проведенные в полете, еще не притупили в нем восторга от первого в жизни космического путешествия.

— Сэр! — крикнул он. — Сообщение!.. Я только что прослушал запись… Передача с Земли!