Фрэнк Херберт - Мессия Дюны

— Что такое? — спросил Проповедник. — Жив?

Халлек огляделся и увидел напряженные лица фрименов — они взирали на происходящее со смешанным чувством благоговения и сомнения.

— Мать так и не усвоила мой урок, — это же голос Пауля! — Став богом, можешь начать скучать и деградировать. Этого достаточно для изобретения принципа свободы воли! Бог может пожелать уснуть и быть живым лишь в проекциях творений своих сновидений.

— Но ты жив! — повторил Халлек на этот раз во весь голос. Пауль не обратил никакого внимания на волнение, охватившее его старого товарища, и спросил:

— Вы что, действительно решили противопоставить этого парня его сестре в испытании машхадом? Какой отвратительный вздор! Каждый из них сказал бы: «Нет! Убейте меня! Пусть живет другой». Так к чему бы привело это испытание? Что в этом случае означает жить, Гурни?

— Это не было испытанием, — запротестовал Халлек. Ему очень не нравилось, что фримены толпой окружили их, и кольцо людей неумолимо сжималось. Они во все глаза смотрели на Пауля, не обращая внимания на Лето.

Но тут Лето сам вмешался в происходящее.

— Посмотри на основу, отец.

— Да… Да… — Пауль поднял голову, словно принюхиваясь. — Значит, это Фарад'н!

— Насколько легче следовать мыслям, нежели чувствам, — сказал Лето.

Халлек был не готов следовать этой мысли и уже открыл было рот, чтобы задать вопрос, но Лето остановил его, положив ему руку на плечо.

— Ни о чем не спрашивай, Гурни, а то ты чего доброго опять вообразишь, что я одержим Мерзостью. Нет! Пусть это произойдет, Гурни. Если ты захочешь убыстрить события, то этим только погубишь себя.

Но Халлека продолжали обуревать сомнения. Джессика предупреждала его: «Они могут быть очень лживыми, эти предрожденные. У них в запасе есть такие трюки, которые не снились простому смертному». Халлек медленно покачал головой. И Пауль! О, Господи! Живой Пауль вместе с этим знаком вопроса, который он породил на свет!

Фримены, окружившие их, не могли более сдерживаться. Они втиснулись между Лето и Паулем, между Халлеком и Паулем. В толпе раздавался хриплый шепот:

— Ты Муад'Диб? Ты воистину Муад'Диб? Это правда — то, что он говорит? Скажи нам!

— Вы должны считать меня всего лишь Проповедником, — сказал Пауль, отталкивая их. — Я не могу снова быть Паулем Атрейдесом или Муад'Дибом. Я более не супруг Чани и не Император.

Халлек, опасаясь, что, не найдя ответа на мучившие их вопросы, фримены поведут себя непредсказуемо, решил действовать, но его опередил сам Лето. Только теперь Гурии осознал ту ужасную перемену, которая произошла в юном Атрейдесе. Раздался не человеческий голос, а звериный рык.

— Разойдитесь в стороны! — Лето двинулся вперед, разбрасывая направо и налево рослых сильных фрименов. Он бил их по головам кулаками и вырывал из их рук ножи, хватая их за лезвия.

Меньше, чем через минуту, те фримены, которые еще стояли на ногах, снова прижались к стене, оцепенев от страха. Лето встал рядом с отцом.

— Повинуйтесь, когда с вами говорит Шаи-Хулуд!

Когда несколько фрименов попытались затеять с ним спор, он отломил от каменной стены огромный кусок и руками превратил его в крошку. При этом с губ его не сходила безмятежная улыбка.

— Я сравняю ваш сиетч с землей, — сказал он.

— Это Демон Пустыни, — прошептал кто-то.

— Да, и я разрушу ваши каналы, — согласился Лето. — Я уничтожу их. Нас здесь не было, вы поняли?

Все головы в ужасе склонились долу.

— Никто из вас не видел нас здесь, — продолжал Лето. — Одно слово и я вернусь, чтобы выгнать вас в Пустыню без капли воды.

Халлек увидел, как несколько рук изобразили знак червя — это предохраняло от нечистой силы.

— Сейчас мы уйдем — я, мой отец и наш старый друг, — сказал Лето. — Приготовьте нам орнитоптер.

Лето доставил их в Шулох, объяснив по дороге, что надо спешить, ибо скоро на Арракис прибудет Фарад'н. «И вот тогда, как сказал мой отец, ты увидишь, что такое настоящее испытание, Гурни».

Глядя вниз со скалы на Шулох, Гурни в который уж раз задавал себе один и тот же вопрос: «Что же это за испытание? Что все это значит?»

Но Лето уже не было в Шулохе, а Пауль отказался отвечать на этот вопрос.

Церковь и государство, научное познание и вера, индивидуальное и общее, непрерывный прогресс и традиции — все это согласуется с учением Муад'Диба. Он учил нас, что непримиримые противоречия существуют только в убеждениях человека. Каждый может отбросить завесу Времени. Вы можете открыть будущее в прошлом или в своем воображении. Поступая так, вы вновь обретаете свое сознание во внутреннем бытие. Тогда только вы начинаете понимать, что вселенная — это связное целое и вы — неотъемлемая его часть.

«Арракинский Проповедник» Харк аль-Ада

Ганима сидела далеко от круга света, который отбрасывала лампа с пряным маслом и внимательно наблюдала за Буэром Аргавесом. Ей не нравилось его круглое лицо, суетливо-подвижные брови и постоянные движения ногами — было такое впечатление, что Буэр постоянно танцует под музыку, которую он слышит у себя в голове.

Он приехал сюда вовсе не для переговоров со Стилом , сказала себе Ганима, видя подтверждение своей правоты в каждом слове и каждом движении этого человека. Она еще дальше отодвинулась от круга, в котором заседал Совет.

В каждом сиетче было подобное помещение, но этот зал неприятно поражал Ганиму своей обширностью при очень низком потолке. Шестьдесят человек из группы Стилгара и девять человек, прибывших с Аргавесом, занимали всего лишь один угол этого зала. Масляные лампы отбрасывали пляшущие тени на низкие потолочные балки. Такие же тени плясали и на стенах, едкий дым заполнял все помещение.

Встреча началась в сумерки после молитвы о влаге и вечерней еды. Совет продолжался уже в течение часа, но Ганима до сих пор не смогла определить, в чем заключаются скрытый смысл представления, которое устраивал здесь Аргавес. Слова казались вполне разумными и ясными, но движения и бегающие глаза не соответствовали этой ясности.

В этот момент говорил Аргавес, отвечая на вопрос, заданный лейтенантом Стилгара, племянницей Гары по имени Раджия. У Раджии было аскетическое лицо и опущенные утолки рта, что как нельзя больше соответствовало обстоятельствам.

— Я определенно полагаю, что Алия дарует полное прощение всем вам, — сказал Аргавес. — В противном случае я бы не приехал сюда со своей миссией.

Стилгар вмешался в разговор, перебив Раджию, которая хотела было задать еще один вопрос.

— Я не так сильно тревожусь из-за того, доверяем ли ей мы, сколько из-за того, доверяет ли она тебе. — По голосу Стилгара чувствовалось, что он что-то недоговаривает. Скорее всего он не слишком-то уютно чувствовал себя от того, что ему предлагают вернуть его прежний статус.