Йен Макдональд - Дорога запустения [= Дорога отчаяния] [litres]

– Это был Адам Черный, – сказал поезд. – Когда его душа перешла мне, я запечатал вагон, чтобы никто и никогда его не открыл. Все, что олицетворяет этот вагон, для меня в прошлом, теперь я – машина-человек, истинный человек будущего, Полное Умерщвление, если угодно. Много лет я странствовал по железным дорогам мира в поисках какой-нибудь цели для моей духовной личности, пока не услыхал о Дуроменах Дороги Запустения, а я неплохо знал это место в плотском воплощении, и сердце подсказало мне, что здесь – смысл моего существования. И я приехал, и меня провозгласили Стальным Мессией, и все они отправились со мной в череде старых разбитых вагонов и повозок. И поскольку Стальной Мессия может быть только один, увы, нам предстоит сражение.

Кадиллак Духновенный отскочил от грохочущего поезда на импульсе реактивной тяги, когда Адам Черный выстрелил киберкомандой короткого замыкания, с хрустом ударившей по суперструктуре. Набрав безопасную высоту, Кадиллак Духновенный бросил в бой молнию чистейшей божественной силы, отрезавшей лачужки-фургончики Бедных Детей от Бродячего Шатокуа и Просветительской Буффасмагории. Богохульственный поезд дернул свой стоп-кран и резко замер; Кадиллак Духновенный выпустил из ступней алмазноволоконный трос и по-бурлацки потащил своих верующих обратно к Дороге Запустения. Адам Черный взревел белым паром, поменял направление и припустил за Бедными Детьми.

Кадиллак Духновенный бросил груз и развернулся, встречая агрессора. Адам Черный затормозил и застыл, пульсируя термоядерными сердцами.

– Не здесь, – сказал он. – Ты согласен, что безопасность Бедных Детей превыше всего?

– Согласен.

– Отлично. – Адам Черный застучал колесами и помчался по идущей на запад ветке. Кадиллак Духновенный испустил разъяренную команду, приказывая токамакам соперника взорваться. Компьютеризованная оборона Адама Черного играючи обнулила проклятие. Человек-ракета и человек-поезд сражались на командах и контркомандах на протяжении пятидесяти километров, углубляясь в пустыню, – вотще. Следующие двадцать километров они бились на физическом оружии. Акустика сшибалась с акустикой, снаряды натыкались на рой робопчел-убийц, пулеметы – на закрепленные на крышах лазерные турели, магнитные мины – на робомартышек, молнии – на молнии, когти – на водометы, кулачные удары с сервоприводом – на полимерную пену, потоки перегретого пара – на микроволновые разрывы; Полные Умерщвления бились, пока Дорога Запустения не стала воспоминанием за восточным горизонтом.

Вдруг Кадиллак Духновенный заметил ослепительную вспышку далеко-далеко, на краю мира. За ней последовала еще одна, еще, еще, и в мгновение ослепшего ока Кадиллак Духновенный оказался замурован в конусе раскаленного добела света. Он понял, что́ сделал с ним Адам Черный; хромированная кожа горела вишнево-красным, багровым, желтым, блоки плавились и текли, как смола.

«Гениальный ход: перенаправить на меня небесные зеркала РОТЭХа. Не думал, что мой враг столь смекалист…» Отважные, но тщетные мысли. Кадиллак Духновенный и сам уже раскалился добела. Блоки восстанавливались по мере того, как их плавил жар, но метаморфозные цепи продержатся от силы пару минут, потом им придет конец. Кадиллак Духновенный попытался дотянуться до Адама Черного и прервать его контакт с ванами, однако локомотив окопался слишком хорошо.

Кадиллак Духновенный чувствовал, как в его металлическом черепе закипает все еще человеческий мозг.

Тут на него нашло.

«Поднажмем! – закричал он пылавшим системам. – Поднажмем!» Собрав сгорающую волю в кулак, он швырнул ее в небо, выше, выше, мимо небесных зеркал, мимо орф, мимо шпикников и хабитатов, к разрывающим миры партаксам. Просочился внутрь, овладел управлением и системой пуска и нацелил полтора десятка орбитальных ускорителей субкварковых частиц на Адама Черного, крошечную блоху, ползущую по коже круглой земли.

За миг до того, как Кадиллак Духновенный дал команду «огонь», Адам Черный раскусил его стратегию.

– Идиот-идиот-идиот, выстрел уничтожит нас обоих! Нет! Не надо!

– Да-да-да! – заорал Кадиллак Духновенный; его вменяемость плавилась, мозг распадался, и он приказал партаксам стрелять.

На Дороге Запустения люди говорили, что случился второй рассвет; красотища, говорили они. Все видели пятнадцать сиреневых лучей, ударивших с неба правосудием Панарха, а затем белый взрыв, абсолютно белый, как добродетель, раскинулся во весь западный горизонт на целых две секунды. Красотища, говорили они, красотища… Послевзрывие окрасило западную окраину мира в розовый и голубой, над эпицентром призрачно колыхались невесомые занавеси небесного сияния. В течение месяца Дорога Запустения наблюдала сногсшибательно красивые закаты.

Когда Бедные Дети вернулись, таща скрюченную вереницу старых повозок и вагонный парк из перестроенных фавел, они поведали истинную историю конца Бродячего Шатокуа и Просветительской Буффасмагории Адама Черного, а также Кадиллака Духновенного, Камергера Серой Госпожи, Полного Умерщвления.

– Мир не был готов к Полному Умерщвлению, – заключили они. Новый камергер и главный инженер, кибернетик и техник, обдумав значение произошедшего на западной границе мира, отдали долгожданный и полузабытый приказ; во мраке ночи Бедные Дети Непорочной Конструкции проникли в Стальтаун и похитили заброшенный и забытый стальной тягач класса 88 из тех, что покрывались ржавчиной и паутиной со времени Великой Стачки.

Под руководством камергера и главного инженера, а звали их Плимут Глиссада и Духовность Динамо, Бедные Дети Непорочной Конструкции покинули Дорогу Запустения и отправились решать не утратившую актуальности проблему прав машин. В облаках пара выехали они с Дороги Запустения в направлении, противоположном тому, с которого прибыли много лет назад, ибо этот путь привел бы их к зияющей дыре в пустыне, к кратеру зеленого стекла, туда, где старинные токамаки Адама Черного взорвались под вопли сверхускорившихся субкварковых лучей небесных – и развеяли атомы человека, машины и умерщвления в дивной красоты закат.

Пыльными вечерами, когда зарницы вдыхали эфемерную жизнь в разломанные неоновые вывески закрывшихся гостиниц и забегаловок, м-р Иерихон и Раджандра Дас часто сиживали на крылечке, тянули пиво и вспоминали.

– А Персею Голодранину помните? – спрашивал Раджандра Дас.

– Прекрасная женщина, – отвечал м-р Иерихон, глядя на раскалывающие горизонт молнии. – Прекраснее не бывает. – И они воспроизводили яркую нить истории, которую Персея Голодранина вплела в хронику Дороги Запустения, вплоть до самого конца: восславленная как спасительница города, она улетела в закат с сыновьями по обеим крылам на грузовых легкачах, купленных по бросовым ценам у Корпорации «Вифлеем-Арес». Средства от продажи «Трактира» позволили Персее Голодраниной нанять еще двух пилотов, Каллан и Венна Лефтеремидесов, потрепанных войной, но выживших после атаки на Дорогу Запустения.