Алексей Кацай Спейсер - Тарзанариум Архимеда

— А это? — спросил.

Глаза Русланы расширились.

— Ой!.. Так ведь это… Это же Мамеда фотоаппарат. Которым он НЛО фотографировал. Откуда он у вас?

— У меня?.. — вздернул брови Тресилов. — У меня? — повторил. — Да нет, уважаемая Руслана, это у вас. Он в вашей сумочке был. Только вы, почему-то, мне ничего об этом не сказали.

— Но… — заволновалась Барбикен, — но, этого не может быть! Я его второй раз в жизни вижу. Я вообще к нему даже не прикасалась!

Она смотрела на фотоаппарат, как на адскую машинку, равнодушно тикающую на столике и безжалостно отсчитывающую последние секунды ее жизни. Ее более-менее спокойной жизни.

— Ну, если вы к нему не прикасались, то это можно будет легко проверить.

Худощавая рука, покрытая дряблой старческой кожей, вынырнула из-за плеча Олега и накрыла фотоаппарат большим клетчатым платком, убирая его со стола.

Руслана испуганно вздернула лицо. Олег резко повернулся, чуть не упав со стула.

— Батя! — пораженно выдохнул он.

А полковник Тресилов, засунув аппарат в карман, уже обернулся к соседнему столику.

— Разрешите? — обратился к смуглому молодому человеку какой-то кинематографически индийской наружности, внимательно изучающему свежий номер «Vladivostok News». И взялся за спинку свободного стула.

— Please, — буркнул тот, не отрывая глаз от газеты.

Старший Тресилов вежливо улыбнулся, передвинул стул к столику, за которым сидели Руслана с Олегом, сел и, сокрушенно поплямкав губами, пожаловался:

— Вот беда! Скоро шагу нельзя будет сделать по русской земле без того, чтобы иностранцу ногу не отдавить. — И добавил, взглянув на Руслану: — Да вы не обижайтесь. Вас я за иностранку не считаю.

— А я и не обижаюсь, — нервно передернула Барбикен плечами. — Только вот появление ваше…

— Да уж! — буркнул и себе молодой Тресилов.

— Вот тебе-то в первую очередь удивляться не пристало, — немного презрительно бросил Анатолий Петрович. — Всю кодлу разворошил с этой сумкой. Не дал Кренделю ее до нас донести.

— Ах, вот оно в чем дело… — начиная что-то соображать, пробормотал Олег.

— В том, в том, — раздраженно кинул старший Тресилов, поворачиваясь к Барбикен. — Вы, Руслана Андреевна, не удивляйтесь. Прошу любить и жаловать, — он сделал указующий жест в сторону Олега, — это — сынок мой бестолковый. А сумочку бы вам и так вернули в целости и сохранности. Проверили бы ее содержимое, поскольку раньше кое-кто не додумался до этого, а потом повода не было, и все…

— Да какое вы имеете право!.. — побагровела Руслана.

— Имеем! — жестко осадил ее полковник. — Имеем, гражданка Барбикен. — Он похлопал по карману, в котором лежал, завернутый в платок, фотоаппарат. — Вы говорите, что не прикасались к нему. Знаете, я вам охотно верю. Потому что мне кажется, что Астанов его вам подкинул, когда ходил с вами в кабину пилотов.

— Да зачем?!.. Что там такое в этом фотоаппарате?..

— Вот этого мы и сами пока не знаем. Но… Только, все это между нами, Руслана Андреевна, и только для того, чтобы вы не вздумали распускать слухи и давать какие-нибудь интервью по поводу НЛО. Про вашу страсть к уфологии нам известно.

— Не к уфологии, а к нормальной космонавтике, — буркнула Руслана. И в упор посмотрела на Тресилова. — Но ведь было что-то за бортом! Летело! Я сама видела. И не только я.

— Да было, было!.. Успокойтесь. Никто к вашему психическому состоянию претензий не имеет. Все намного сложнее, Руслана Андреевна. Это — уже третий случай. Но самое интересное в том, что во всех трех случаях Астанов был их очевидцем. И во всех трех случаях проводил фотосъемку.

— А как же наркотики? — бросил Олег.

— А за что бы мы его задержали, по-твоему? Он хоть и чечен, но ничего такого на нем не висит. Или, скажем, не доказано, что висит. Звонки, опять же, дурацкие эти. Одновременно во Владивосток, в Москву, и в редакции трех газет. А мы, как дураки, вон какой тарарам подняли! Представляете, как бы нас журналюги размазали, если бы мы ничего не нашли? Да еще бы этот объект припадочный выплыл?

— Честь мундира защищали? — презрительно скривилась Руслана. — И теперь за этот подранный мундир невиновный человек сидеть будет?

— Виновный, гражданка Барбикен, — уколол ее взглядом Тресилов. — Виновный уже в том, что его чеченом родиться угораздило. Впрочем, не переживайте про друга своего. Вот разберемся, что это над Приморьем летать начало, и спустим дело на тормозах. Если за ним ничего другого не выплывет. Да и вам теперь, Руслана Андреевна, полегче будет. Мне кажется, что вы можете продолжать свою славную трудовую деятельность. Но насчет сенсаций каких-нибудь — ни-ни. Завтра подойдете: со звонками телефонными попробуем разобраться, и — свободны.

Руслана было дернулась, но, напоровшись на предостерегающий взгляд Олега, обмякла.

— Ладно, — пропыхтел, поднимаясь, полковник, — пошел я. Так говоришь, Олег, Барановские вечером придут? Добро, постараюсь не опаздывать.

С неожиданной для его возраста легкостью он заскользил в извилистом пространстве между столиками. На соседнем столике белел забытый номер «Vladivostok News». Индиец уже ушел. Тихо и незаметно. Руслана проводила спину полковника побелевшими глазами.

— Вот, гад! — не выдержала. Вздрогнула и бросила испуганный взгляд на Олега. — Вы меня извините, Олег, но…

Тот скрипнул зубами, косясь на окно, за которым Анатолий Петрович подходил к черной «тойоте».

— Не извиняйтесь, Руслана. Действительно, гад. Хоть и папаша мой.

Старший Тресилов, тяжело отдуваясь, опустил боковое стекло и потянулся к ключу зажигания.

— Все-таки знает что-то КГБ — или ФСБ, какая разница? — про НЛО. Вот бы в архивах их порыться! — насколько могла — мечтательно, протянула Руслана, пытаясь сгладить возникшую неловкость.

— Да, — согласился Олег, — вот бы…

Закончить фразу он не успел.

«Тойота» за окном внезапно вздрогнула и, словно лопнувший черный бутон, выкинула огненный цветок взрыва. Руслана даже не смогла сообразить, что же ударило ее первым: выжигающее ли глаза пламя, выдирающий ли уши грохот, или, рассекающие кожу, осколки разбитого стекла. Ее бросило вперед, прямо на искаженное криком лицо Олега, поволокло по полу и изо всех сил ударило обо что-то плоское, испуганно рванувшееся прямо в вертикаль из недр этой планеты.

Все произошло настолько быстро, что Руслана даже зажмуриться не успела. И потому, глядя на полированную поверхность, вздыбившуюся перед нею, она только через несколько длинных секунд поняла, что это — столешница их перевернутого столика. Ее мраморная отделка, хмуро мерцающая красноватыми отблесками от пламени горящей машины, вздымалась вверх, словно грань мраморного обелиска над могилой безвременно погибшего полковника ФСБ Тресилова Анатолия Петровича.