Алексей Кацай Спейсер - Тарзанариум Архимеда

— И каким же образом нас забирать будут? — в голосе Олега снова прорезались недоверчивые нотки. — Отсюда до ближайшего поселка с полсотни километров. Не меньше.

— Я же сказал: техника — на грани фантастики. Или, если хочешь, фантастика на грани техники. Это без разницы. Но, когда ты ее увидишь, то поймешь, что с нею лунный туризм на нашей, — Дэн особо подчеркнул это слово, — на нашей территории будет развиваться очень стремительно. И, я думаю, не менее очень успешно.

За стеклом кабины снежный вихрь, словно испугавшись чего-то, бросился от вертолета в выбеленный снегом безлюдный распадок.

Какой-то световой вихрь, словно испугавшись чего-то, бросился от Виктора в сторону распадка, вылизанного ослепительным светом Солнца. Такого он еще никогда не видал. Световые столбы, связанные с электростатической активностью, были вполне распространенным явлением во время лунного дня. Но передвигаться, тем более вот так, рассыпаясь спиралями гаснущих искр, они никогда не умели. Это было что-то новенькое. И у Арданьяна имелось крепкое подозрение, что это новенькое каким-то образом связано с лайстонами. Или, возможно, с комплексом.

Однако, если это были лишь подозрения, то внезапная атака ман-пилотов на «Лунную Республику» не оставляла никаких сомнений в том, что они были переподчинены Маккольну. Или Керчаку. Что, впрочем, в данной ситуации было равнозначно. Ведь на команды Виктора они не реагировали совершенно, с какой-то тупой расчетливостью расстреливая корабль со склонов близлежащих гор. Арданьян мог бы сказать «с машинной расчетливостью», если бы не знал, что маны были не совсем машинами. И даже обладали зачатками характеров, что отличало их как друг от друга, так и от других обитателей этих негостеприимных окрестностей.

Все это становилось если не опасным, то довольно надоедливым. Тем более, что взлететь Арданьян не мог. Потому что несколько часов назад, штурмуя «Лунную Республику», он совсем не учел того, что покойный Ларсен посадил ее в таком месте, взлет с которого по любой траектории, хоть на несколько — но довольно длинных! — секунд открывал борт аппарата комплексу. Со всем его селайтовым вооружением. И в сложившихся условиях это было чревато. Поскольку нескольких секунд для электроники, перепуганной кораблем, было достаточно для того, чтобы…

— Кала! Через пять секунд! — внезапно воскликнул Арданьян, прервав свои невеселые размышления и ощутив, что, через названное им время, очередной удар плазмеров пройдется по искореженной обшивке «Лунной Республики».

Искореженной потому, что пока их маленькая группа сориентировалась после внезапного нападения да пока приспособилась на очень короткое время включать малую мощность бортовых пушек для нейтрализации выстрелов манов, то те несколько раз, безо всяких предупреждений, успели таки достать корабль разрушительными лучами. И только потом, после этих залпов, в воспаленном мозгу Виктора заплескался ртутно-холодный голос Маккольна:

— Ну, что, голопузый? Как угощение? Предлагаю тебе сдаться. Иначе буду вынужден вывести из строя систему регенерации внутренней атмосферы «Республики». — Именно в эти районы обшивки наносились основные удары обезумевших манов. — Подумай о людях, находящихся у тебя на борту. Тресилов — вообще беззащитен. Подругу твою лайстоны уже почти освободили от своей зависимости и, в принципе, теперь она ничем не отличается от него. Все понял? В тебе никакой закон робототехники про защиту людей не заложен? Сдавайся, брат. И мы вместе обсудим возможности нарушения любых законов. И естественных, и научных, и этических.

Для Виктора, впрочем, вопрос стоял несколько по иному. Даже не смотря на то, что при упоминании о робототехнике Руслана как-то странно посмотрела на него. Можно было, конечно, лупануть в ответ по окружающим высотам изо всей бортовой артиллерии. Но такой шаг снес бы ко всем чертям и эти самые высоты, открывая корпус корабля для прямого воздействия старика Архимеда. Может быть, на это и рассчитывал Маккольн? Не дождется.

Именно поэтому, взяв легкий «республиканский» плазер и оставив Руслану с Калой за командным пультом — первую на попечении второй — Виктор решил немного попользоваться своим, вновь приобретенным, чувством времени для того, чтобы в одиночку и с огромнейшей неохотой, но поохотиться таки на перепрограммированных манов. Поскольку, хоть и жаль их, конечно, но альтернативы ему не оставляли. Впрочем, в этом лунном мире если не все, то многое подлежало дальнейшему восстановлению. Закон, так сказать, Архимеда, про который не упомянул Маккольн.

— Пять… четыре… три… — бросал слова отсчета в радиодиапазон Арданьян, — два… Сейчас!

И перед тем, как отлететь метров на двадцать в сторону вместе с породой, выброшенной из огромной воронки, появившейся как раз в том месте, где он только что стоял, Виктор заметил несколько световых вихрей, метнувшихся к нему. И еще, в конце концов, понял, что те не нападали, а, наоборот, защищали его. Потому что, если бы они не окутали его плотным коконом селайта, последствия могли бы быть для него самыми плачевными, как, впрочем, и для любого другого живого организма, попавшего под сдвоенный удар плазмеров. И еще это означало, что нейтралитет лайстонов некоторым образом был нарушен.

На «Лунную Республику», естественно, никакого селайта не хватило бы. Она, управляемая Калой и Русланой, окуталась облаком заурядной плазмы. Впрочем, эта трата энергии была совершенно излишня. Потому что Виктора в очередной раз подвела потеря чувства пространства: залп был произведен манами через предвиденные пять секунд, однако его острие было направлено не на корабль, а именно на него, Виктора Арданьяна. Видимо, оставшиеся функционировать двое из четырех манов, решили, что с проблемой бывшего их хозяина нужно разобраться кардинально. Это немного пугало, но на эмоции времени не было.

— Где? — коротко вскрикнул в радиодиапазоне Виктор, немного оглушенный, но так и не выпустивший из рук своего плазера: это, конечно, не плазмер из Архимеда, но все-таки…

— Один — шесть градусов к востоку, — зеленовато всплеснулся голос Калы. — Второй — два градуса семь секунд к северу. Расстояние соответственно — триста пятьдесят семь метров восемь сантиметров и двести шестьдесят один метр сорок один сантиметр.

— Спасибо, подруга, — мгновенно сориентировался Виктор, вскакивая и всматриваясь в пылевую кисею, которая скрывала его от размаскированных и обезумленных ман-пилотов.

И два выстрела плазера слились в одну сверкающую дугу.

— Маккольн, предлагаю сдаться! — закричал Арданьян, прислушиваясь к безжизненному будущему и не ощущая в нем никаких следов обугленных манов.