Алексей Кацай Спейсер - Тарзанариум Архимеда

Метров за семь, у выхода из тупичка, спиной к ней стоял… Стояла… В общем, стояло что-то огромное, по росту не меньшее, чем чернозубый монстр, перепугавший Руслану. Однако до ужаса человекообразное. Оно поблескивало широкой спиной своего ртутного тела, а по яйцеобразной голове пробегала полоска света.

Внезапно Барбикен поняла, что существо бесшумно вращает безликой, как гермошлем Маккольна, головой, словно выискивая кого-то. Впрочем, кого оно выискивало, стало понятно через секунду, когда полоска света замерла и Руслане показалось, что ее лицо обжег космическим холодом равнодушный немигающий взгляд. Хотя никаких глаз на зеркальной голове не наблюдалось. На нем не наблюдалось вообще ничего. Эдакий ртутный андроид второго поколения из кинобоевика про Терминатора.

Вспомнив, что тот андроид был создан для безжалостного уничтожения, Руслана рывком захлопнула дверь и заметалась по тесному помещению в поисках спасения. Приборы… Приборы… Приборы… И никакого намека на второй выход. Барбикен показалось, что за дверью она услышала тяжелые, приближающиеся, шаги. В немом крике вскинула голову и увидела на потолке какую-то пластиковую решетку. Вентиляционная шахта, что ли? Шаги замерли у дверей.

Руслана подпрыгнула. Поднятая рука не достала нескольких сантиметров до решетки. За дверью что-то задвигалось. Второй прыжок. Рука со всего размаха ударилась о край пластика и решетка отъехала в сторону по полозьям, приделанным к потолку. А в нем открылось черное квадратное отверстие. Руслане показалось, что двери скрипнули, что, впрочем, казалось невозможным в этих аккуратно-стерильных помещениях. Третий прыжок. Обе руки впились в края отверстия, отрывая от пола, переполненное ужасом, тело и втискивая его в узкое, длинное, как утроба удава, пространство. Дверь начала открываться. Удав начал заглатывать Руслану.

Не оборачиваясь — что, впрочем, все равно было совершенно невозможным в этой тесноте — Руслана прижалась спиной к нижней поверхности шахты и, по мартышечьи зацепив решетку пальцами босой ноги, медленно потянула ее на себя. Пластина поехала за ногой и встала на свое место. Одновременно с этим Барбикен услышала, как внизу закрылись двери. Наступила тишина, прерываемая хриплым дыханием Русланы. Ей казалось, что его слышно не только в этом, похожем на чье-то горло, пространстве, но и во всех помещениях, в которых она сегодня побывала. Или побывает.

Внизу уже совершенно четко слышались тяжелые уверенные шаги. Лежа на спине и отталкиваясь пятками от гладкой поверхности, Руслана медленно поползла головой вперед, до боли в легких сдерживая дыхание. Воздух был теплым и с каким-то мыльным привкусом. Словно где-то невдалеке работала прачечная. Она становилась все ближе и ближе. Воздух сгущался от тягучего парфюмерного аромата. Барбикен даже задыхаться начала. А когда ударилась макушкой обо что-то твердое и острое, только и смогла, что зашипеть во все удавье горло вентиляционной шахты. Оно ответило ей невнятным, но довольно жутковатым, эхом-шепотом.

Руслана, сморщившись, ощупала заломившую голову — еще одно подтверждение тому, что все это не сон! — и с некоторым удовлетворением констатировала, что крови, вроде, нет. Вторая констатация никакого удовлетворения не вызывала. Шахта разделялась на две квадратные трубы. Одна — вверх, градусов на пятнадцать. Вторая, под таким же углом — вниз. Как раздвоенное жало змеи. Куда же дальше ползти? А, не все ли равно! Вниз, оно полегче. И Руслана, перевернувшись, наконец, на живот, заскользила по нижнему ответвлению.

Воздух уже стремительно становился тяжелым и влажным. Мыльные ароматы исчезали под волной иных, приятных, но резких и каких-то одеколонных, запахов. Так, наверное, пахнет в самом центре джунглей. Совершеннейший переизбыток одорантов. Руслана в тропиках никогда не бывала, но ей, почему-то, каждая орхидея представлялась огромным и приятно пахнущим цветком, готовым в любую минуту сожрать севшего на него мотылька во все свое приятствие.

И поэтому, когда она осторожно приблизила лицо к решетке первого же лючка, встреченного ей во время своих пластунских упражнений в недрах металлической анаконды, то сразу же испуганно отпрянула от него. Внизу разверзлась мерцающая пасть гигантской росянки. И только через минуту Барбикен поняла, что это — большая белая ванна, стоящая прямо под ней.

Медленно сдвинув решетку, Руслана опасливо свесила голову вниз, обводя глазами перевернутую панораму. В помещении никого не было. Огромное зеркало на одной стене отражало уже знакомую ванну, размерами напоминающую небольшой бассейн, раковину в виде лепестка великанского растения со стебельком изящного краника, изогнувшегося над ним, да полочки с множеством разнообразнейших бутылочек и флакончиков. Стену напротив прикрывали плотные жалюзи. Обычная, человеческая, ванная комната. Безо всяких инопланетных прибамбасов.

Еще вся внутренне ощетинившаяся, Руслана выскользнула из шахты и спрыгнула прямо на прохладную поверхность ванны. На стеклянном столике возле нее лежало яблоко. Большое, с красным полупрозрачным боком. Земное. Из какой-нибудь украинской глубинки. Барбикен схватила его обеими руками и, пугливо поглядывая на входную дверь, начала отхватывать зубами ломкие кисловатые куски плода, набивая ими иссушенный рот и глотая, почти не пережевывая. Даже семечек не выплюнула.

Через минуту в руке у нее остался лишь короткий коричневый хвостик. С сожалением крутанув его пальцами, Руслана разжала их. Подошла к двери и приложила к ней ухо. Ей почудилось, что где-то вдалеке слышны голоса двух человек. Увидела защелку и осторожно нажала на нее. Еще раз огляделась и подошла к умывальнику, настороженно посматривая на стену, прикрытую жалюзи. Ей казалось, что она знает то, что может увидеть, раскрыв их. И это знание заранее пугало Руслану.

Сначала она хотела принять ванну. Дико хотела. Но переживания последнего часа настолько измотали ее, что она опасалась забыться в теплых, пенистых струях. Поэтому Руслана просто умылась, вдоволь наполоскавшись и напившись воды до бульканья в пустом желудке. Проглоченное яблоко не считалось. А вода, кстати, была холодной, чистой и очень вкусной. Безо всякого водопроводного привкуса.

Приводя голову в порядок найденной, черепаховой на вид, расческой, Руслана рассмотрела себя в зеркале. Лицо осунувшееся, щеки и глаза впали, нос заострился, но жить можно. А такое истончение черт, возможно, и к лучшему. Появился какой-то таинственный шарм. Без изысканного и дорогого, кстати, макияжа. А то раньше Олег, шутя, частенько называл ее «моя пухленькая хохлушечка». На что неизменно получал «моего костлявенького москалика».