Елена Сола - Остров Веры

— Я все уладил…

Сейчас в пустом гостиничном номере это звучало настолько реально, словно Стас стоял рядом. Антон непроизвольно оглянулся. Никого. Когда-то Антон ненавидел эту фразу, но сейчас она его не раздражала, напротив, показалась забавной, и он повторил вслух:

— Я все уладил, все уладил…

Собственный голос прозвучал слишком громко, и он замолчал. Комната начала наполняться какими-то неясными шумами, шепотом, приглушенным смехом. Послышалась музыка, отбивающая ритм «тынц-тынц-тынц». Но Антону не хотелось веселиться. Ему казалось, что его мозг распадается на мелкие фрагменты, а потом собирается в новой, немыслимой конфигурации. Его губы беззвучно шевелились, повторяя одну и ту же фразу:

— Я все уладил, я все уладил…

Люстра оторвалась от потолка и превратилась в икосаэдр с прозрачными гранями. Икосаэдр пульсировал и от этого казался живым.

Антон поднял стоящий у кровати портфель, вынул из него ручку и блокнот, которые дали ему на конференции.

— Передача кода в место сборки. Передача кода, информационного кода. Да, информационный код.

Антон начал водить ручкой по листку, глядя куда-то вперед в пространство. Его рука выводила спирали. Одни из них закручивались по часовой стрелке, другие — против. Когда страница блокнота была изрисована спиралями полностью, он вырвал ее и, скомкав, бросил на пол.

— Ну конечно, движение по спирали.

Антон замер, прислушиваясь к голосам, заполнившим комнату, затем, тряхнув головой, стал рисовать фигуры. Со стороны могло показаться, что он сошел с ума, но сам Антон чувствовал себя превосходно. Его мысли были ясны, как никогда. Он даже не успевал записать их и лишь знаками и буквами пытался зафиксировать снизошедшее на него озарение. Его лицо сияло тем одухотворенным светом, с каким верующие принимают дарованную им господом любовь.

— Вот оно! Мы все время шли не в том направлении. Теперь я все ясно вижу! Пройти сквозь время можно только, если двигаться по ходу времени.

Антон исписал знаками и рисунками три листа, вырвал их из блокнота и сунул в карман брюк.

— Нужно идти. Мне пора идти.

Новая мысль завладела им и заставила подняться. Антон встал и подошел к двери номера. Все звуки в комнате стихли, и наступила настороженная тишина. Антон вышел в коридор. Никого. Он спустился вниз и беспрепятственно вышел через боковую стеклянную дверь. Он стоял, ощущая всем телом осеннюю прохладу, и, казалось, чего-то ждал. Антон взглянул на небо и вновь увидел яркую звезду, которая начала быстро приближаться. Но на этот раз он не испугался. Звезда освещала ему путь в ночи.

Он шел вслед за ней и умиротворенно улыбался. Одна звезда оставалась за спиной, но впереди возникала другая, и Антон просто шел по звездам, пока не натолкнулся на препятствие. Тишина мгновенно наполнилась звуками обычной суеты Киевского вокзала.

— Что хотел, уважаемый? — услышал над самым ухом Антон.

Перед ним стоял лоток с фруктами, и торговцы с юга, жестикулируя, что-то громко обсуждали на своем языке. Один из них смотрел на Антона.

— Нет, ничего… — ответил молодой человек.

— Груша, яблоко, апельсин? — настаивал южный торговец.

Антон не ответил, повернул направо и пошел прямо сквозь людской поток. Перейдя через дорогу, он оказался возле фонтана «Похищение Европы». Вода в фонтане вздымалась посередине и десятками мелких струй стекала по ярусам вниз. Антон присел на каменные ступени, окружавшие фонтан. Ветер, довольно сильный, трепал волосы, которые то и дело лезли в глаза. Антон, погруженный в свои мысли, машинально вскидывал голову, безуспешно пытаясь убрать волосы с лица. Он, не мигая, смотрел, как снова и снова массы воды низвергались с верхних ярусов вниз, придавая блеск коричнево-красной каменной облицовке фонтана. Струи воды волшебно переливались в свете фонарей, и, казалось, воздух вокруг мерцал от водной пыли.

Прохожие с удивлением оглядывались на молодого человека в одной рубашке с развевающимися на ветру волосами: он делал странные пасы руками, плавно поднимая их вверх и медленно опуская, словно повторяя движение струй.

Внезапно он встал, словно подчиняясь внутреннему приказу, и пошел вдоль Бережковской набережной в сторону Бородинского моста, с которого выскакивали автомобили с горящими фарами. Он прошел под мостом и, вслед за идущей впереди темной фигурой, свернул на Большую Дорогомиловскую. Пройдя вдоль почтенного дома сталинской постройки, завернул во двор и сел на одну из деревянных лавочек у металлического забора.

Во дворе росли огромные тополя, вровень с крышей дома. Антон достал из кармана смятые листки блокнота и долго изучал рисунки, словно не сам рисовал их полчаса назад. Затем молодой человек вытянул руку с листками в сторону, пальцы его разжались, и листки блокнота упали в стоявший рядом с лавкой каменный вазон для цветов, выкрашенный темной зеленой краской.

С чувством выполненного долга Антон откинулся на спинку лавки, где была вырезана надпись «Здесь был и пиво пил», и закрыл глаза. Он словно исчез, растворился, распался на атомы и застыл в безмолвной темноте, потеряв счет времени.

Из-за вазона крадучись вышел толстый серый домашний кот, выгнул спину, постоял, разглядывая молодого человека, замершего на лавке без движения в неудобной позе, и, не дождавшись ничего, потрусил прочь.

Прошел час, а Вера все сидела на краешке кровати и пыталась обрести равновесие. Наконец она отбросила лишние эмоции и обратилась к женской логике, которая не раз выручала ее.

«Нет, на Стаса не надо обижаться, — говорила себе Вера. — Его надо благодарить за то, что он заставил увидеть мою жизнь под другим углом и разглядеть наконец то, что в суете ускользало из виду. То, чему я не придавала значения, чего не хотела видеть. Его слова больно задевают, но и отрезвляют. И что теперь? Защитить диплом и — прощай, Москва, жестокий город грез? Ну уж нет».

— Ну уж нет! — повторила Вера вслух.

Судьба не зря снова свела ее с Антоном. У нее есть шанс все исправить, все начать с чистого листа. Она внезапно поняла: Антон, этот отрешенный от мира парень, стеснительный, с угловатыми движениями — именно тот, кто ей сейчас нужен. Да и всегда был нужен, только она прежде словно бродила в потемках, не понимая очевидного. После этого озарения Вера моментально успокоилась. Больше никто не собьет ее с толку. Нужно поговорить с Антоном, прояснить все недомолвки и сказать наконец то, что она должна была сказать давно. Сказать, что он — единственный в ее жизни парень, за которым она готова идти хоть на край света. С которым она хочет быть рядом, которому она готова помогать во всех его предприятиях. Это нужно сделать немедленно, а то он бог знает что подумал и может снова исчезнуть из ее жизни.