Елена Сола - Остров Веры

— Если вы действительно ни в чем не виноваты, то вам совершенно не о чем беспокоиться. В этом номере произошло преступление, и мы обязаны вас допросить.

— Я просто зашел увидеть коллегу — и все! Я ничего не знаю ни о каком преступлении.

— Как законопослушный гражданин вы обязаны оказать содействие следствию, — жестко сказал тот, что повыше.

И от этого тона у Кипера похолодело внутри. Он понял, что попал.

— Вы не имеете права, — уже не так уверенно протянул он.

— Еще как имеем. Вы сами пройдете с нами или вас вынести? — с усмешкой сказал второй охранник.

«Черт, черт, черт. Американец обвел меня вокруг пальца», — тоскливо подумал Кипер и представил, как Белич сейчас мчится к аэропорту, увозя с собой все материалы, схемы, диски по проекту. Франц Адамович тихонько завыл и опустился на кровать.

Белич, как и предполагал Франц Адамович, действительно в этот момент намеревался добраться до аэропорта. Пройдя через задний двор, он вышел на площадь Киевского вокзала. Некоторое время шел вдоль нее, выясняя, нет ли за ним слежки.

В это позднее время на привокзальной площади было немноголюдно. Свет фонарей высвечивал озабоченные лица немногочисленных прохожих, волею судеб оказавшихся в столь поздний час вне дома. Не обращая внимания на хорошо одетого господина, они спешили по своим делам. Белич остановился у киоска с шаурмой, в котором все еще горел свет, и соображал, как ему лучше добраться до аэропорта. Метро еще не закрылось, и можно было проехать несколько остановок, чтобы окончательно запутать следы. Он уже собирался так и поступить, но его размышления прервал громкий голос:

— Шеф, куда ехать?

У кромки тротуара стояло такси. Водитель вышел из машины и доброжелательно смотрел прямо на Белича.

— Нет, нет, мне не нужно такси, — ответил Майкл.

— Город знаю как свои пять пальцев, все короткие пути и проезды, домчу быстро и без проблем, — не отставал таксист.

Возможно, в другое время Майкл и удивился бы такой настойчивости, и что-либо заподозрил, и, вероятно, сел бы в другую машину. Но сейчас он хотел как можно быстрее оказаться подальше от отеля, который, как он справедливо предполагал, был под наблюдением службы корпорации «Ана Ката», главного организатора конференции.

— Что ж, поехали, — согласился Белич.

— Доедем с ветерком, шеф, — ответил довольный Таксист, легонько большой пятерней хлопнул по рулю и добавил: — Трогай, любезный.

Это был тот самый Таксист, подопытный доктора Эммы. После последней коррекции он ничего не помнил. Ему нечего было рассказать Эмме, но она совсем не обеспокоилась, услышав, что у него не было видений. Напротив, на ее лице он прочел удовлетворение и был крайне озадачен этим. Его никто не ругал, никаких претензий не высказывал, но несколько дней его не выпускали из крохотной комнаты, и он чувствовал себя виноватым. Ему казалось, что доктор Эмма стала холоднее к нему, чем раньше, босс больше не приглашал в свой кабинет писать картину. И вот сегодня все встало на свои места! Ему дали новое задание, он снова сидел за рулем своего любимого автомобиля, и начавшие снова посещать его мысли о самоубийстве исчезли сами собой. Он был бодр, весел, ему хотелось общаться с пассажиром, но тот оказался неразговорчивым.

Белич сел на заднее сиденье и, произнеся: «Аэропорт Шереметьево», погрузился в свои мысли, не обращая внимания на водителя. Он не видел окутанную осенним туманом ночную Москву, проносившуюся за окнами, не слышал комментарии водителя: «Да чтоб вас! Лихач чертов!» Не слышал хор сигналов зазевавшемуся на перекрестке водителю и крики: «Ты будешь ехать?»

Майкл Белич занимался своим самым любимым делом. Он считал деньги. И в такие моменты симфония мелькающих в его мыслях зеленых купюр захватывала его целиком, не оставляя ни малейшей щелочки для проникновения сторонней информации. Мысленно он прикидывал, за сколько можно продать полученные от Кипера документы в случае, если тому не удастся доставить «Временатор» и Антона в Нью-Йорк.

Белич не отвлекся от своих мыслей, даже когда на выезде на МКАД в лесополосе такси выехало на обочину и остановилось. Он очень удивился, когда открылась дверь, и крепкие руки грубо вытащили его из машины. Из-за включенных фар лес вокруг дороги казался черным.

— Что происходит? Где мы?

Таксист молча, со знанием дела, шарил у него под курткой, пока не вытащил пистолет, как будто знал о его наличии.

— Отпусти меня!

Белич пытался оказать сопротивление, но Таксист бесцеремонно толкнул его в темноту. Упав на влажную землю, Белич возмущенно выкрикнул:

— Я гражданин Америки! Я американский подданный! У тебя будут большие проблемы!

— Гуд бай, Америка, — услышал он в ответ, и холодная сталь, прикоснувшись к виску, выпустила в его голову смертоносный заряд.

Такси растворилось в осеннем мареве, оставив американского подданного лежать на мягкой подстилке из мха и осенних листьев с пистолетом, вложенным в левую руку. В глазах Майкла застыло удивление, как будто он хотел спросить: откуда нападавший знал, что он левша?

Но ему не было суждено узнать ответ на этот вопрос.

Вера выглядела спокойной и сосредоточенной. Казалось, девушка оправилась от потрясения и отнеслась к произошедшему философски. Она хлопотала возле профессора Осинцева, который, в отличие от нее, был совершенно разбит и деморализован. Удар Майкла оказался довольно крепким, да и профессор в силу возраста был мало приспособлен к таким передрягам. Вера уложила его на свою кровать поверх покрывала и мокрым полотенцем стирала кровь с его лица и волос, приговаривая:

— Все не так уж страшно. Сейчас я вытру кровь и обработаю рану. Аптечки у меня нет, зато в мини-баре номера есть водка.

— Водка — отличное дезинфицирующее средство, — сказал Ильин, задергивая шторы.

В комнате они были втроем, но Сергей Иванович вел себя настороженно, ходил, мягко ступая по ковровому покрытию, прислушивался к каждому звуку, доносившемуся из коридора.

Теперь, при свете, Вера могла подробно разглядеть своего спасителя. Это был мужчина среднего возраста, среднего роста, средней комплекции. У него были настолько обычные черты лица и стандартная стрижка, что, если бы Вере пришлось кому-либо описывать его внешность, она вряд ли смогла бы дать вразумительную характеристику этому человеку.

— Вижу, вам лучше, Виктор Петрович. Я — полковник Ильин Сергей Иванович, служба безопасности «Ана Ката». Как вам, должно быть, известно, наша корпорация является генеральным спонсором сегодняшнего мероприятия, — представился тот профессору.

Осинцев был в плачевном состоянии. Он полулежал в подушках на Вериной кровати и с трудом воспринимал происходящее. Только чуть поморщился от боли, когда Вера приложила к его ране полотенце, смоченное водкой.