Елена Сола - Остров Веры

— Скажите, вы не видели молодого человека высокого, худого… — начала объяснять Вера азиату, стоящему возле лотка с фруктами.

— Это в белом рубашка? — спросил второй продавец, вылезая откуда-то из-под прилавка.

— Да, — обрадовалась Вера.

— Он сумасшедший был или обкуренный, шел прямо по дороге. Ему машина сигналит, он не видит и не слышит.

— Это точно он! Куда он пошел?

— Туда, — махнул рукой азиат. — Купи, красавица, сладкий груша.

Вера уже не слушала его. Она бросилась через дорогу по направлению, указанному продавцом, и, оказавшись перед фонтаном «Похищение Европы», резко остановилась. Куда дальше? Девушка усилием воли заставила себя двигаться вперед. Пересекла Киевский парк, прошла под Бородинским мостом и вышла на набережную Тараса Шевченко. Антона нигде не было. Ее энтузиазм стал таять, как мороженое на жаре. Вера в отчаянии опустилась на лавку. «Так я его никогда не найду», — подумала она.

Из арки высокого, сталинской постройки дома вышла пожилая женщина.

— Вы не видели во дворе молодого человека в белой рубашке? — Вера, ни на что уже не надеясь, бросилась к ней.

— Да видела, сидит на лавочке, спит, что ли. Подумала, холодно ведь, вечер, а он в одной рубашке.

— Спасибо, спасибо! — Вера забыла о головной боли, она неслась по двору, как будто каждая секунда могла иметь значение.

Антон, облокотившись на спинку лавки, спал, уткнувшись лицом в руку. Вера подбежала и начала тормошить его. Он открыл глаза и ничуть, казалось, не удивился, что находится раздетый на улице и рядом стоит Вера.

— Слава богу, ты жив, — причитала Вера. Она помогла надеть Антону его кофту, которую захватила с собой.

— Ты знаешь, мой проект закрыли, — сказал Антон.

— Знаю, — ответила она.

— И правильно, что закрыли. Все тлен. Все нужно переделывать.

— Наверное.

— Там, в столе, возьми, Вера, и никому не показывай. Спрячь пока, — Антон показал рукой в сторону вазона для цветов.

— В столе? — переспросила Вера, и до нее дошло, что Антон все еще под действием препарата и не совсем понимает, что происходит вокруг.

— Да, возьми мои записи и спрячь. Я доверяю только тебе, — сказал Антон.

Вера увидела блокнотные листы, исписанные знаками и рисунками, подняла их и сунула в карман пиджака.

— Спрятала?

— Да, спрятала, — подтвердила Вера, села на лавку рядом с Антоном и обняла его.

Он доверчиво, как ребенок, склонил к ней голову. Большой дом надежно укрывал двор от шума машин. Было слышно шуршание опадающих с деревьев листьев. В воздухе висела осенняя сухая пыль, от которой першило в горле.

— Давай я расскажу тебе историю про остров Веры, точно так, как рассказывала мне ее бабушка, — произнесла Вера, и ей стало спокойно.

Будто и не было страшного Майкла с пистолетом, который наверняка сейчас ищет Антона, не было Ильина из службы безопасности, раненого профессора Осинцева, лежащего сейчас на кровати в ее номере. Были только они вдвоем с Антоном в этом пустынном дворе.

— Расскажи, — ответил Антон и прикрыл глаза.

— Слушай. Там, далеко в Уральских горах, на разломе двух континентов, Европы и Азии, в Золотой долине есть древнее озеро, — начала Вера.

Она говорила медленно, полушепотом. Ей не хотелось нарушать тихую осеннюю дрему этого вечера.

— Посреди того озера стоит безлюдный остров, — продолжила она. — Остров разделен ровно пополам. И когда в одной половине гуляют холодные ветры, склоняя столетние сосны, на другой половине — тепло и безветренно. Березки стоят тихо, не шелохнувшись, вцепившись корнями в камни. Там, на древнем озере, однажды ловили рыбаки рыбу. Потемнело небо над Золотой долиной. И хлынул дождь, и с воем пронесся ветер, и волны на озере поднялись в человеческий рост. Пристали рыбаки к безлюдному острову и стали молиться о спасении. Бушевала стихия над островом, воссияли молнии, и молились рыбаки. И явилась на тот остров дева с фарфоровой кожей и длинными светлыми волосами. И сказала она рыбакам: «Я — святая Вера. Я пришла отмолить грехи ваши. И да спасетесь».

Вера посмотрела на Антона. Он, казалось, уснул, доверчиво уткнув голову ей в плечо. Но как только она замолчала, он вдруг спросил:

— И что было дальше?

— Святая Вера стала жить на этом острове и помогать людям, и в ее честь остров назвали «Остров Веры». Ты забыл? Я тебе уже рассказывала о ней.

— Так и не понял, такой остров существует или это легенда, и выражение «Остров Веры» означает нечто иное?

— Полагаю, что легенда. Внутри каждого из нас есть свой остров Веры, та часть нашей души, где мы храним надежду и веру во все хорошее, светлые моменты нашей жизни, память о нашем детстве. Та часть души, которая дает нам опору, уверенность в своих действиях, защиту от негативных воздействий других людей. Наши правильные поступки, добрые дела и позитивные мысли делают наш остров Веры сильнее и надежнее.

— Если это просто легенда и святой Веры никогда не существовало, как же ее слова, которые ты мне цитируешь?

— Никогда не задумывалась об этом. Просто говорю то, что слышала от бабушки.

Вере и самой неожиданно показалось странным: она всегда считала святую Веру вполне реальным персонажем, тогда как историю про Остров Веры в целом воспринимала как красивую легенду.

Осенний неприветливый дождь хлестал по веткам деревьев, сбивая пожухлые листья. Москва тонула в водяном мраке. Карл Иванович смотрел на безумство стихии через панорамные окна своего огромного кабинета на тридцатом этаже башни «Империя». Он ждал посетителя, надеясь разрешить для себя головоломку, к которой возвращался неоднократно за последние два дня, но никак не мог найти адекватного ответа.

Ветер гудел, ударяя по стеклу россыпью упругих дождевых струй вместе с мелкими ледышками града. Огромное небо со свинцовыми клубами грозовых облаков отражалось в холодном темном блеске окон соседних башен Москва-сити. Вот она, настоящая Москва, величественная, сотканная из амбиций, денег и власти. Москва, не прощающая слабости, всемогущая и непокорная. Карл Иванович наслаждался видом природной вакханалии за окном, и каждая клеточка его тела питалась энергией от неистово свистящего завывания ветра и резких всполохов молний. Некая неподконтрольная человеку сила распростерлась грозными тучами над Москвой и, словно натолкнувшись на заслон и получив отпор, в отчаянии расплескивалась дождем по московским проспектам и площадям.

— К вам посетитель. Кипер Франц Адамович.

Голос секретаря оторвал босса от созерцания бушующей стихии. Он обернулся к голограмме-секретарю, пульсирующей сиреневым цветом, и произнес ровным спокойным голосом:

— Пусть входит.

Кипер вошел и засеменил, смешно перебирая короткими ногами, через пустое пространство кабинета к большому черному столу и стоявшему рядом Карлу Ивановичу, на ходу кивая головой и выплескивая приветственные фразы: