Станислав Лем - Кибериада. Сказки роботов [сборник litres]

– Вслух до двух?! – вскипает на это Клапауций.

А Трурль задает чудищу вопрос, прячась за спину Клапауция, чтобы как можно незаметнее вынуть зуб у себя изо рта:

– Чего тебе надобно-то?

– Во-первых, желаю я взять в жены…

Но никто уже не узнал, на ком именно собиралось чудовище жениться, потому что тут Трурль нажал на свой зуб и прокричал:

– Эни, бени, рики, дзинь – чудище, навеки сгинь!

От кодового заклятия магнитно-динамические субатомные связи чудовища моментально ослабели, глазки его замигали, уши затрепетали, оно беспомощно рыкнуло, дернулось, заколыхалось, перегретым железом дыхнуло и на глазах стало осыпаться и разваливаться, как пересохшая песочная баба от пинка ногой. Осталась от чудища одна лишь насыпь невысокая, а на ней цел и невредим стоит король, только поникший, давно не мытый, немного смущенный и очень злой, что так осрамиться довелось.

– Все в голове у него перекувыркнулось, – заявил присутствующим Трурль, но неясно было, кого он имел в виду – короля или чудовище, дерзнувшее взбунтоваться против своих создателей, которые, естественно, и такую прискорбную возможность развития событий предусмотрели в алгоритме и предотвратили.

– Ну а теперь, – подвел итог Трурль, – церемониймейстер, марш в клетку, а мы садимся в ракету!..

Трурль и Клапауций были учениками великого Кереброна Эмтадраты, который на протяжении сорока семи лет преподавал Основы Драконологии в Высшей Школе Проблем Небытия, поскольку, как известно, драконов не существует. Однако столь примитивная констатация способна удовлетворить умы профанов, но не ученых Высшей Школы Проблем Небытия, которые тем, что существует, не занимаются вообще. Тривиальность всего сущего настолько очевидна, что давно уже не требует лишних слов для обоснования. Поэтому гениальный Кереброн дерзко прибегнул в своем исследовании к методам точных наук и сумел открыть и описать три вида драконов – нулевых, мнимых и отрицательных. Все они, как уже говорилось, не существуют, но каждый их вид по-разному. Мнимые и нулевые драконы, зовущиеся у специалистов мнимоконами и нольконами, не существуют куда менее интересным образом, нежели драконы отрицательные.

В драконологии уже давно известен парадокс, что при гербаризации (в драконической алгебре – действие, соответствующее умножению в обычной арифметике) из двух отрицательных драконов образуется недодракон с коэффициентом около 0,6. В связи с этим научный мир раскололся на два лагеря: одни считали, что это головная часть целого дракона, а другие, что это его хвостовая часть. Огромной заслугой Трурля и Клапауция явилось доказательство ошибочности обоих взглядов с помощью теории вероятности, впервые примененной для решения проблем драконологии, что привело к созданию новой научной дисциплины – вероятностной драконологии. В ней утверждалось, что невозможность существования драконов в термодинамическом отношении, – равно как эльфов, гномов, троллей, ведьм и т. п., – может быть обоснована лишь статистически. Исходя из общего принципа невероятности, два наших теоретика вывели формулы для регномизации, разэльфирования и т. д. Из их вычислений следовало, что самопроизвольное появление ординарного дракона возможно лишь раз в шестнадцать квинтоквадриллионов гептиллионов лет.

Очевидно, эта проблема осталась бы одним из математических курьезов, если бы не всем известные конструкторские способности Трурля, решившего найти ее решение эмпирическим путем. А поскольку речь шла о явлении невероятном, он изобрел для этого усилитель вероятности и испытал его сперва у себя в подвале, а затем на специально построенном Академией Наук драконотроне, своего рода драконоинкубаторе. Несведущие в общей теории вероятности и сегодня допытываются, зачем Трурлю было вызывать именно дракона, а не эльфа или гнома, скажем, не понимая по своему невежеству, что коэффициент вероятности у дракона несравненно выше, чем у того же эльфа. Возможно, Трурль в своих исследованиях и намеревался пойти дальше, но уже первое испытание усилителя закончилось для него тяжелой контузией, поскольку виртуальный дракон сразу же лягнул его. К счастью, принимавший участие в эксперименте Клапауций быстро уменьшил его вероятность, и дракон пропал. Впоследствии многие ученые пытались продолжить подобные эксперименты с драконотроном, не обладая для этого достаточной квалификацией и хладнокровием, что привело к многочисленным травмам и бесконтрольному распространению значительной части вырвавшегося на свободу драконова отродья. Тогда-то и выяснилось, что существование этих жутких чудовищ совершенно иное, чем существование каких-то шкафов, комодов или столов, поскольку оно вероятностное. Причем вероятность их появления существенно увеличивается, если они уж завелись. Даже если устроить на них охоту с загонщиками, то кольцо облавы с наставленными ружьями сомкнется вокруг выжженного и дурно пахнущего участка земли, с которого дракон, почуяв опасность, успел улизнуть, перейдя из реального пространства в конфигурационное. Естественно, делает он это чисто инстинктивно, будучи скотиной мерзопакостной и крайне тупой. Малообразованные особы часто сердятся, не понимая, как нечто такое возможно, и домогаются, чтобы им показали это самое конфигурационное пространство. Они понятия не имеют, что электроны, существования которых никто, будучи в здравом рассудке, не отрицает, похожим образом перемещаются по вероятностным орбитам в пределах конфигурационного пространства. Поэтому упрямцам было бы куда легче отрицать существование электронов, чем драконов, хотя бы потому, что электроны не лягаются – во всяком случае, по отдельности.

Коллега Трурля Гарборизей Кибр первым сумел проквантовать дракона. Он ввел единицу измерения, названную драконеоном, для определения калибра дракона и его математического описания от числителя до кончика хвоста, и даже рассчитал и измерил крутизну этого хвоста, за что едва не поплатился жизнью. Увы, эти достижения не произвели никакого впечатления на широкие массы, страдающие от вторжения драконов, которые наносили огромный ущерб, вытаптывая посевы и изрыгая огонь, пугая своим внезапным появлением и ревом, а кое-где даже требуя в жертву девиц. Какое дело было несчастным обывателям до того, что драконы Трурля, будучи непредсказуемыми и, в силу этого, не поддающиеся локализации, вели себя строго в соответствии с теорией, хоть и совершенно неприемлемо? К чему им кривизна хвостов тех, кто губит их жилища и посевы? Не стоит удивляться поэтому, что широкие массы вместо того, чтобы оценить по достоинству сенсационные научные открытия Трурля, вменили их ему в вину, а кучка самых необразованных и злостных невежд как-то даже изрядно поколотила знаменитого конструктора.