Ричард Морган - Видоизмененный углерод

Тут она была права. Я помолчал, задумчиво уставившись в море.

— Ну хорошо, — наконец медленно произнес я. — Мне нужно поговорить с ним лишь пару минут. А что, если вы представите меня Элиасом Райкером, вашим напарником из отдела органических повреждений? В конце концов я ведь и так почти он.

Сняв линзы, Ортега помолчала.

— Вы шутите?

— Нет. Ищу реальный подход. Резерфорд ведь из Улан-Батора, так?

— Из Нью-Йорка, — натянуто поправила Ортега.

— Ладно, из Нью-Йорка. Так он скорее всего до недавнего времени даже не слышал ни про вас, ни про Райкера.

— Весьма вероятно.

— Так в чем же проблема?

— А в том. Ковач, что мне это не нравится.

Опять наступила тишина. Уставившись в пол, я тяжело вздохнул, наполовину деланно, наполовину по-настоящему. Затем, в свою очередь сняв очки, я посмотрел на Ортегу. Её чувства отображались на лице как на дисплее. Безотчётный страх за оболочку и все из него вытекающее; маниакальный материализм, прижатый спиной к стене.

— Ортега, — тихо произнес я, — я — это не он. Я не пытаюсь быть им…

— Да ты даже близко не можешь с ним сравниться! — отрезала она.

— Мы говорим только о перевоплощении на пару часов.

— И всё?

Она произнесла это голосом, твердым, как сталь, и быстро надела очки, чтобы я не видел навернувшиеся на глаза слезы.

— Ладно, — кашлянув, заявила Ортега. — Представлю тебя Резерфорду. Не вижу в этом смысла, но я сделаю, как ты сказал. И что дальше?

— Трудно сказать. Мне придется импровизировать.

— Как это ты делал в клинике «Вей»?

Я небрежно пожал плечами.

— Методика чрезвычайных посланников в основе своей определяется окружающей обстановкой. Я не могу реагировать на событие, пока оно не произошло.

— Ковач, я не хочу новой кровавой бойни. Это портит статистические отчёты нашего управления.

— Если и будет какое-то насилие, начну его не я.

— Гарантия хилая. Ты хоть представляешь, что именно будешь делать?

— Я буду говорить.

— Только говорить? — недоверчиво посмотрела на меня Ортега. — И все?

Я водрузил на нос неудобные очки.

— Иногда этого оказывается достаточно.

Первого адвоката я встретил, когда мне исполнилось пятнадцать. Это был тщедушный человечек, специалист по защите несовершеннолетних преступников. Он представлял мои интересы в суде, и весьма неплохо. Против меня выдвинули обвинение в нанесении незначительных органических повреждений сотруднику полиции Ньюпеста. Адвокат с близорукой терпеливостью добился условного освобождения и одиннадцати минут принудительного виртуального психиатрического лечения. Когда мы вышли из зала суда, он взглянул на моё, судя по всему, самодовольное наглое лицо и грустно кивнул, словно получив подтверждение худших опасений насчет смысла жизни. После чего адвокат развернулся и ушел, не сказав ни слова. Я сразу же забыл его фамилию.

Вскоре я попал в подростковую банду Ньюпеста, и это полностью исключило подобные контакты. Члены банд прекрасно разбирались в компьютерной сети и писали собственные программы виртуального взлома или выменивали их у малолеток вдвое моложе себя на низкосортную виртуальную порнуху, скачанную из «паутины». Поймать их с поличным было непросто, и правоохранительные органы Ньюпеста предпочитали не трогать банды. Междоусобные войны были опутаны множеством строгих ритуалов и исключали участие посторонних. В тех редких случаях, когда разборки выплескивались за пределы замкнутого мира банд и задевали простых граждан, следовали быстрые и жестокие карательные рейды. После этого парочка главарей оказывалась на хранении, а остальные члены банд получали хорошую взбучку. К счастью, я не успел подняться на вершину преступной иерархии и меня на хранение не отправляли. Поэтому в следующий раз я попал в зал суда, когда разбиралось «Дело Инненина».

У адвокатов, которых я там увидел, с человеком, защищавшим меня в пятнадцать лет, общего было столько же, сколько у огня из автоматического оружия с громкими звуками, издаваемыми в туалете. Хладнокровные, профессионально отточенные, они настолько высоко поднялись по служебной лестнице, что, несмотря на военную форму, не подходили ближе, чем на тысячу километров к настоящей перестрелке. Они акулами носились по холодному мраморному полу суда, решая единственную проблему: как провести четкую линию между войной (массовым убийством людей, одетых в мундиры чужой армии), оправданными потерями (массовым убийством собственных солдат, но сопровождающимся существенными выгодами) и преступной неосторожностью (массовым убийством собственных солдат, не приведшим к ощутимой пользе). Я просидел в зале суда три недели, слушая, как адвокаты перемешивают доводы и факты в один салат, и с каждым часом различия, в начале судебного разбирательства казавшиеся четкими и ясными, становились все более размытыми. Наверное, это говорит о том, что акулы прекрасно знали свое дело.

После такого слушание простых уголовных дел явилось облегчением.

— Тебя что-то беспокоит? — спросила Ортега, искоса взглянув на меня.

Она опустила воздушный транспорт без опознавательных знаков на морскую гальку перед стеклянным фасадом конторы Прендергаста Санчеса, адвоката.

— Да так, просто задумался.

— Попробуй принять холодный душ и выпить спиртного. Мне помогает.

Кивнув, я протянул крохотную металлическую капельку, которую катал пальцами.

— Это законно?

Ортега отобрала капельку.

— Более или менее. Впрочем, жаловаться все равно никто не будет.

— Замечательно. А теперь для прикрытия будет нужна твоя вступительная речь. Дальше я буду действовать сам. Ты говори, а я буду молча слушать. Начнем с этого.

— Отлично. Кстати, Райкер был таким же. Никогда не произносил два слова, если достаточно одного. А, общаясь с преступниками, вообще просто молча смотрел на них.

— Что-то в духе Мики Нозавы, да?

— Кого?

— Не важно.

Ортега перевела двигатели на холостой ход, и грохот гальки о днище затих. Потянувшись в кресле, я откинул люк со своей стороны. Выбравшись из машины, я увидел мускулистого верзилу, решительно спускающегося по деревянным ступеням к нам. Он был в перчатках; в кобуре под мышкой болтался пистолет, словно выставленный напоказ. Наверняка это не адвокат.

— Спокойно, — вдруг произнесла Ортега. — Пока что мы действуем в рамках закона. Он нам ничего не сделает.

Спрыгнув с последней ступеньки, верзила мягко приземлился на пружинистые ноги. Ортега показала ему полицейский значок. Лицо верзилы вытянулось от разочарования.

— Полиция Бей-Сити. Мы хотим встретиться с Резерфордом.

— Машину здесь ставить запрещено.