Сергей Королев - Тайная история человечества

Тогда это и случилось. Я увидел, как ближайший к нам остров сперва накренился вправо, а затем плавно пошел вниз. Двигатели, более не способные держать его в воздухе, все-таки сумели обеспечить мягкую «посадку». Как загипнотизированный, я смотрел, как он падает — будто в замедленной съемке. И вот солнце в последний раз сверкнуло на куполе. Остров погрузился в океан. Длинная черная тень в воде метнулась к нему — гибкое, свернутое кольцами тело — я сперва не соотнес ее размеры с островом и высотой, с которой глядел на нее. Забери меня Дискордия, да эта тварь величиной с Морриган.

— Идем, — сказал я. — Отыщем людей и уберемся отсюда.

Бан-ши вел нас по мертвому городу под синим небом. Я не слышал голосов и звуков машин, пустыми и мрачными были улицы, и холод стоял дикий, без скафандров мы бы замерзли насмерть. На окнах, в которых не горел свет, лежала серая пыль, как и на тротуарах, и следы на ней оставляли только мы с принцем.

Нуаду принялся что-то напевать себе под нос. Тишины он не переносил — в его каюте, знал я, днем и ночью играет музыка. Для проведшего пятнадцать лет в одиночестве на планете-бродяге поведение объяснимое, но и мне его фальшивое пение нравилось больше, чем могильное молчание вокруг.

Пятистенное здание дискордианской церкви стояло на центральной площади — от него расходилось пять главных улиц. Там мы и нашли последних людей в летающем городе. Логично — один дом обогревать проще.

— Меня зовут Шаманин Артур, и я капитан Морриган, — я отключил шлем скафандра и сразу же пожалел об этом — судя по запаху, канализация нуждалась в срочном ремонте. Нуаду, сделавший то же самое, скривился от отвращения. — Я пришел на ваш зов.

Их было немного — меньше сотни человек на скамьях, полускрытых под ворохом тряпья. Чтобы поддерживать острова в воздухе и генерировать достаточно кислорода, энергии нужно колоссальное количество. Когда ее источник практически иссяк, Патриархи, а вместе с ними все более-менее состоятельные жители поспешили прочь с Дискордии.

— Вы поможете нам? — темнокожая женщина вышла в проход между скамьями — вот она состоятельной точно не выглядела. — Отвезете на Землю Обетованную?

Я поднялся на возвышение в конце зала и встал за кафедру, спиной к статуе богини — женщина из «мраморного» пластика в свободном одеянии протягивала вперед руку с яблоком на раскрытой ладони. Нуаду остался у дверей.

За пять лет на Морриган я столько раз отвечал на вопросы, которые посыпались на меня со всех сторон, что мог их не слушать. Да, Земля Обетованная существует. Нет, ее солнце не погаснет еще миллиард лет. Да, Морриган отвезет вас туда. Нет, вы не первые — на борту уже два миллиона человек. Все спят в капсулах темпоральной заморозки — прокормить и синтезировать кислорода на такое количество невозможно. Мы полетим, когда все капсулы будут заполнены, но осталось немного. Нет, я не требую платы, но энергия — в любом виде — пригодится. И нет, я не работорговец, кому сейчас нужны рабы? Ваше право решать — лететь или оставаться, я никого ни к чему не принуждаю. Но это вы позвали меня.

— Ты лжешь, — молодой человек лет двадцати поднялся с дальней скамьи. — Никакой Земли Обетованной нет, — он обвел взглядом церковь. — Опомнитесь. Здесь, в святилище Дискордии, вы предаете ее учение. Мы уйдем в Хаос, и никакому демону Порядка не увлечь нас с истинного пути.

— Тише, Морт, — пожилой мужчина рядом, — наверное, отец, очень уж они были похожи, — положил руку на его плечо, но Морт смахнул ее резким движением.

Ненавижу спорить с фанатиками. Особенно, когда они почти правы.

— Хочешь уйти в Хаос? — спросил я. — Оставайся, замерзай. Или — чего ждать — прыгай в море. Местные рыбки, те, что длиной больше этого острова, как они называются?

— Левиафаны, — подсказала женщина, которая заговорила первой. — И они не рыбы, а рептилии. Вы, наверное, видели колонию — сами они длиной не больше сотни метров.

— Левиафаны, — я попробовал незнакомое слово на вкус. — В общем, они тебе точно обрадуются.

— Правь, Дискордия! — крикнул Морт. Глаза у него были совершенно безумные — зрачок и радужка будто исчезли, остался один холодный белый свет. — Правь, Дискордия! Как только вы вошли, я позвал их. Позвал, и они придут. Они…

Бан-ши заверещал так, что все отшатнулись от принца, на чьем плече он сидел. А потом взмыл к сводчатому потолку церкви, спикировал на Морта, который еще выкрикивал славу своей богине, и принялся рвать когтями его лицо. Теперь верещал уже он.

— Шаманин Артур, — перекрывая вопли, раздалось снаружи. — Над вами висит истребитель Последней Дискордианской Империи, — Морт нелепо размахивал руками, по его щекам текла кровь. Его отец пытался оторвать ворона от сына, но безуспешно. — Вы и ваш сообщник с черной птицей, выходите и сдавайтесь. Иначе мы уничтожим церковь.

Нуаду тихо свистнул, и Бан-ши, отпустив жертву, перелетел на протянутую руку.

— Ретрансляторы на полную, — сказала я Морриган, сидя за командирским пультом. — Сожги их к дискордианской матери, но мой голос должен звучать с каждого столба с громкоговорителем на этой планете.

Морриган ответила — не словами. Я просто поняла, что приказ выполнен. Так всегда, когда ты в нейрошлеме — корабль не тратит время на объяснения.

— Говорит Морриган, — меня слышали все — от последнего нищего до Патриархов в их летающих дворцах — если бы такие остались. — Вы удерживаете капитана Шаманина и его спутника по имени Нуаду, — принцем я решила его не называть. — Сообщаю, что на орбиту Дискордии сброшена бомба мгновенной сингулярности. У вас четыре часа, чтобы выдать Шаманина и Нуаду живыми и невредимыми, иначе планета будет уничтожена, — и добавила для Морриган: — Повторяй непрерывно.

— Ответный сигнал, — сообщил л'Амори через четверть часа. — Просят переговоров.

— Никаких переговоров без капитана, — ответила я. — Никаких торгов. У вас осталось три часа сорок пять минут. Верните их или будете уничтожены.

— Это и есть капитан, Сол, — растерянно проговорил л'Амори.

— Я, кажется, просил обойтись без геноцида, — сказал тот. — Ты что творишь, Солар?

— Правь, Дискордия! — выкрикнул Бан-ши. — Правь, Дискордия!

— Это надолго, — извинился Нуаду. — Если ему нравится слово, он повторяет его, пока не надоест.

— Пока ему шею не свернут, — пообещал я.

— Правь, Дискордия! — нет, эта птица просто издевается.

Тюрьма была более чем комфортабельной. В нашей с Нуаду камере стояла двухъярусная кровать, и простыни на ней стирали совсем недавно. Санитарный блок в углу ограждал голографический экран. Если забыть, что охранники носят специальные линзы и могут смотреть сквозь него — иллюзия приватности будет полной.