Роберт Хайнлайн - Не убоюсь зла [litres]

– Благодарю вас. Но в городе сейчас неспокойно. Здесь безопаснее. Худшее, что может здесь случиться, – то, что Боб засмущается. Но смущаться ему нечего, он замечательный!

– Хорошо, что ты так думаешь. Мужчины ценят такое отношение больше всего – говорю это как бывший мужчина. Им нравится, когда их считают замечательными. А теперь нужно поспешить; Джейк, должно быть, заждался. Если тебе нужны штаны – возьми самые эластичные. И спасибо, что одолжила мне свою форму. Без чепчика и фартука она тоже вполне эффектна. Потом поделюсь впечатлениями.

И минуты не прошло, как девушки босиком и в пеньюарах вбежали в Зеленые комнаты. Винифред в последний момент решила последовать примеру хозяйки и одеться, как положено для медитации.

Адвокат дожидался их в банном халате и заметно стеснялся.

– Прости за опоздание. Ванна готова? Если нет, я заранее наберу воду, пока мы не начали. Окунешься по-быстрому, чтобы сон не сморил. Потом…

– Я смухлевал и уже принял ванну – чуть теплую. И немного перекусил.

– Отлично. Тогда после медитации мы сразу уложим тебя в кроватку. Уснешь как младенец. Джейк, это простейшая йога. Ничего физически трудного. По сути, дыхательная гимнастика. Произносишь мантру один раз на вдохе, на второй раз задерживаешь дыхание, на третий выдыхаешь, на четвертый снова задерживаешь и так далее. Сядем в треугольник и сделаем это вместе. Ты знаешь позу лотоса? Вряд ли.

– Юнис…

– Да, Джейк?

– Мой отец был портным. Я его рабочую позу научился копировать еще в детстве. Подойдет?

– Если тебе будет удобно, то вполне. Если нет, то прими позу, в которой тебе легче расслабиться. Потому что надо будет забыть про свое тело.

– В позе портного я даже спать могу. А что за мантру ты упомянула?

Джоан Юнис сняла пеньюар, плавно опустилась на коврик, приняла позу для медитации, положив стопы на бедра, руки на колени ладонями вверх.

– Повторяй за мной. Ом мани падме хум.

(Ом мани падме хум. Надо было давно научить Джейка.)

– Эту фразу я знаю. «Драгоценность в цветке лотоса». А что она значит для тебя, Джоан Юнис?

Винифред последовала примеру Джоан – разделась, села в позу лотоса и даже не покраснела. Она ответила:

– Мистер Саломон, эта мантра воплощает все. Все доброе, о чем вы только можете подумать. Храбрость, красоту, нежность, умение довольствоваться малым и не желать того, чего у вас нет, шелест деревьев на ветру, агуканье пухленького младенца, когда вы щекочете ему пяточки, и все, что делает вашу жизнь лучше. Любовь. Она всегда означает любовь. Но не задумывайтесь об этом; наоборот, вам нужно перестать думать. Повторяйте мантру и просто будьте – пока вам не станет тепло и вы не почувствуете, что парите в воздухе.

– Ладно, попробую. – Джейк снял халат и остался в шортах. – Джоан Юнис, кто тебя йоге научил? Винни?

– Нет, что вы! – воскликнула Винифред. – Это мисс Джоан меня научила. Она куда дальше меня на Пути.

(Босс, осторожно!) (Я начеку.)

– Джейк, человек многому учится в своей жизни – и от многого отказывается из-за недостатка времени. В бытность Иоганном я и в шахматы играла, но вот уже лет пятьдесят не садилась за доску. А в позу лотоса – и того дольше. Зато теперь, с прекрасным телом Юнис, я могу все.

(Юнис, под каким наперстком шарик?) (Если слишком расслабитесь, то под вами будет не шарик, а кое-что другое. Надо было в туалет сходить перед медитацией.) (Не волнуйся, на глазах у Джейка я не обмочусь.)

– Джейк, повторяй за нами. Винни, начинай, как только Джейк примет удобную позу.

Саломон присел, но вдруг передумал и снял шорты. Джоан порадовалась, сочтя это знаком, что он настроен заняться упражнением всерьез. Однако блаженное выражение ее лица не изменилось. Винифред смотрела на свой пупок; если она что и заметила, то не подала вида.

– Вдох, – тихо произнесла Винни. – Ом мани падме хум. Задержите дыхание. Ом мани падме хум. Выдох. Ом мани падме хум.

(Ом мани падме хум. Как вам его инструмент?) (Тихо! Весь настрой собьешь! Ом мани падме хум.)

– Ом мани падме хум! – пробасил Саломон голосом, который сделал бы честь соборному певчему. – Ом мани падме хум!

– Винни, дорогая, – тихо сказала Джоан, – пора заканчивать и открывать глазки. Придется разбудить Джейка.

Рыженькая медсестричка заморгала глазами, еще раз прошептала мантру и умолкла.

– Джейк, милый, – мягко проговорила Джоан. – Юнис на связи. Очнись на минутку, чтобы мы могли довести тебя до постели. Юнис ждет. Джейк?

– Юнис, я тебя слышу.

– Как ощущения?

– А? Прекрасно. Я так расслабился, что уже чувствую себя отдохнувшим. Но поспать еще не помешает. Эта ваша штука, по сути, самогипноз, но она работает.

– Разве я говорила, что это нечто иное? Джейк, я не жду божественных откровений при разглядывании собственного пупка. Но это действительно работает гораздо лучше, чем вредные таблетки. Вставай, мы с Винни тебя проводим.

– Сам дойду.

– Не сомневаюсь, но лучше тебе слишком не бодриться. Позволь нам с тобой понянчиться, пожалуйста.

Он с улыбкой согласился. Забрался в кровать, позволил накрыть себя одеялом и снова улыбнулся, когда Джоан Юнис по-матерински поцеловала его. Когда Винифред сделала то же самое, он не удивился. Повернувшись на бок, он уснул прежде, чем девушки покинули комнату.

– Оставь, – сказала Джоан, когда Винифред собралась надеть пеньюар. – В моем доме никто не поднимается на верхний этаж после ужина. Разве что Хьюберт, но Джейк наверняка отослал его в преддверии занятий с двумя сладкими штучками. – Она обняла Винни за тонкую талию. – Винни, я люблю наряжаться, но разве не здорово ходить голой?

– Мне тоже нравится. Только дома. На улице я тут же обгораю.

– А ночью? Давным-давно, когда я была мальчиком, в июле и августе стояла страшная жара. Раскаленный асфальт обжигал мне босые ноги. По ночам дома превращались в настоящие печки. Кондиционеров не было, даже вентилятор считался роскошью для богатеньких. Когда из-за жары мне не удавалось уснуть, я выскальзывал через черный ход, тихо, как мышка, и голый, как лягушка, – осторожно-осторожно, чтобы родители не услышали, а потом гулял в темноте; прохладная трава щекотала пятки, ветерок ласково гладил кожу. Божественно!

– Согласна, звучит божественно. Но я боюсь, что меня ограбят.

– В те времена бояться было нечего. До сорока лет у меня и мысли не возникало, что ходить в темноте опасно. – Они подошли к спальне. – Поцелуй меня на ночь, сладенькая, и иди на свидание. Я собираюсь проспать допоздна и тебе того же советую.

– Мой кавалер приедет только после полуночи. Вы ведь хотели мне что-то рассказать?

– Да. Думала, ты спешишь. Хочешь принять со мной ванну?

– Если вам самой хочется. Я помылась после ужина.