Виктор Сапарин - Забытый Полдень

— Я просто люблю летать.

— Кто же теперь не летает! И чем ощущения пилота отличаются от ощущений пассажиров? Хочешь настоящих ощущений — иди ко мне в напарники. Правда, летать уже не придётся. Для моей профессии это совершенно излишняя роскошь. Зато интересная работа. Имей в виду, что всех пилотов с будущего года всё равно с самолётов снимут. Даже испытания будут производиться автоматически — программным устройством.

Рыжее лицо Лёшки смеялось, веснушки расползлись, нос сиял. Он не считал нужным выводить веснушки или менять форму ушей — растопыренных, похожих на приставленные к голове ладони, — Лёшка считал, что вполне можно жить и таким, каким создала природа.

— У тебя, брат, ведь есть и другие профессии! Ты можешь выбирать. Ну, будешь летающим биологом в конце концов. Ведь твой заповедник и предназначен для осмотра с воздуха. Уверяю тебя, всё это не так трагично, как тебе кажется. Потом на Венере ещё летают по старинке. Попросись в экспедицию. Коробов набирает людей.

…В самом деле, что изменилось в мире? Ощущения, которые испытываешь, когда управляешь машиной? Этих ощущений даже прибавится, если Игорь пойдёт в наземные дежурные. Полёт? Чудеснее полёта на вибролёте без пульта управления ещё свет не видел.

Романтика? Да, но романтика есть в любом деле. И в том, что делает Лёшка, очень много романтики, хотя он её и не признаёт.

Игорь вышел на улицу и с помощью блока универсала подозвал к себе вибролёт. Подбежал старый, наивный, романтичный вибролёт с кнопками, натыканными на крохотном пульте. Игорю захотелось почесать у него за ушами, как он делал это с осликом Васькой, когда был мальчиком. Ослик Васька и лужа, в которой водились головастики, сыграли немалую роль в его увлечении биологией.

Милое детство! Милая кнопка, смешная и трогательная!

Игорь сел в кресло и положил пальцы на клавиши.

— Лети! — приказал он.

Кресло стояло неподвижно.

— Лети, — повторил он.

Кресло не шелохнулось.

Тогда он нажал на кнопку, мягкую и расшатанную, она легко осела — за спиной раскрылись крылья, и вибролёт полетел.

«Малые формы» научной фантастики — повести и рассказы — долгое время, к сожалению, не очень были распространены у нас. И если теперь короткие научно-фантастические рассказы всё чаще появляются на страницах печати, в том числе и нашего журнала, то в этом немалая заслуга и одного из зачинателей этого жанра В. Сапарина. Свои первые рассказы Виктор Степанович Сапарин опубликовал в журнале «Знание — сила» в 1946 году. Один из самых старых наших авторов, он давно и успешно работает в научной фантастике. Его перу принадлежат три сборника научно-фантастических и приключенческих рассказов, получивших признание у читателей.

В настоящее время В. Сапарин пишет научно-фантастический роман. Впрочем, и здесь он остаётся верным своему пристрастию: роман будет особого рода, в нём — несколько новелл, объединённых общим сюжетом, с общими героями. Отдельные новеллы из этого романа печатались в 1958–1959 годах в журналах «Знание — сила» и «Вокруг света». Научно-фантастический рассказ «Последнее испытание» принадлежит к этому же циклу.

Вначале он показался похожим на других практикантов, каких немало побывало в конструкторском бюро Гребнёва. Он был так же розовощёк, и голубые его глаза взирали на мир с тем же оттенком лёгкого снисхождения. Как и они, он очень уверенно судил обо всём на свете — об искусственном перемещении планет путём сооружения на них особых мощных двигателей, о пробуривании скважин до центра Земли и тому подобных вещах, которые, на его взгляд, не были осуществлены до сих пор просто потому, что некому было взяться по-настоящему за дело.

Он весьма критически оглядел оборудование бюро — с полсотни чертёжных роботов, походивших на фантастических длинношеих птиц с тонкими блестящими клювами, и безапелляционно объявил:

— В сущности, ужаснейший анахронизм.

Гребнёв и сам знал, что чертёжные роботы — не последнее слово техники. Станки, читающие чертежи и казавшиеся ещё недавно чудом техники, ныне выходят из употребления. Гораздо проще дать станку все исходные данные, а он уже сам сообразит, что и как надо изготовить.

Но чертежи бывают нужны в некоторых случаях самому Гребнёву. В конце концов он человек, а не машина. Он не может представить себе будущую конструкцию, глядя на крошечную катушку с паутинной нитью. Иногда он должен заглянуть в чертёж, а другой раз и собрать сложный узел на модели.

Но как объяснить это человеку, который знает, кажется, решительно обо всём и всё понаслышке?

— Попробуйте спроектировать скрепки для сборки узлов станции, — сказал Гребнёв просто.

Задание он выбрал самое лёгкое.

На другой день Гребнёв не успел ещё позавтракать, когда его вызвал по блок-универсалу инженер Мищенко с Экспериментального завода.

— Слушайте, — сказал Мищенко, его похожие на кустики крыжовника брови ушли далеко на лоб. — Скажите, сделайте одолжение, чего ради вы заказали сто сорок две тысячи женских головок из пластилита? Вы знаете, я привык ко всяким вашим затеям, но на украшения могли бы пустить и другой материал в конце концов.

Гребнёв, в свою очередь, захлопал глазами. Он ничего не понимал.

— Ваш помощник прислал заказ, — Мищенко показал похожую на облатку катушку. — Я передал его станку. И он начал выдавать вот такие штуки.

Гребнёв увидел на экране блок-универсала абрис девичьего лица с прямым тонким носом и круглым, чуть выдающимся подбородком — почти в натуральную величину. Профиль был отштампован из пластилита толщиной в палец.

— Сколько вы их нашлёпали? — спросил Гребнёв.

— Штук пятьсот…

— Остановите станок. А мне пришлите одну.

Когда Гребнёв пришёл в бюро, женская головка из прочнейшего и лёгкого пластилита лежала у него на столе.

— Откуда эта прелестная вещица? — удивился практикант. — И потом… — он удивился ещё больше, — она мне знакома!

Гребнёв минуты две молча разглядывал юношу.

— Послушайте, — сказал он наконец. — И слушайте меня внимательно: если вам ещё раз взбредёт в голову рисовать ваших знакомых на чертежах, постарайтесь делать это по крайней мере на полях! Эта машина, — Гребнёв кивнул на робота, стоявшего в углу и изготовлявшего на основе чертежей программы для станков, — не разбирает, что относится к делу, а что нарисовано просто так, для удовольствия. Она запрограммировала всё без исключения, а станок, которому передали заказ, стал делать то, что ему приказали. Я думал, вы знаете принцип устройства автоматов!