Джек Вэнс - Сага странствий

Женщины часчменов умолкли, мужчины повернулись к Рейшу.

— Можете жить, как вам нравится, — продолжал Рейш. — Город Дадиче — ваш, если, конечно, Синие Часчи не вернутся сюда.

— Что ты хочешь сказать? — хрипло спросил часчмен.

— Именно то, что сказал. Завтра мы возвращаемся в Перу. Дадиче принадлежит вам.

— Все это прекрасно, но если к нам придут Синие Часчи из Саабы, Дкекме, Лзизаудре... они обязательно явятся сюда. Что тогда будет?

— Убивайте их, гоните отсюда! Дадиче теперь город людей! А если не верите, что ваши повелители обманывали вас, идите в дом мертвых, что у городской стены. Вас уверяли, что вы личинки, что детеныш Часчей выходит из черепа умершего. Подите и проверьте! Вы не найдете там никаких зародышей — только человечьи мозги. Можете расходиться по домам. Единственное, что я вам запрещаю, — это ношение фальшивых скальпов. Если вы наденете их, мы будем считать вас не людьми, а Синими Часчами и поступать как подобает с врагами.

Адам вернулся в лагерь. Неуверенно, словно боясь, что Рейш обманул их, пообещав пощаду, часчмены поодиночке стали пробираться в темноте в свои хижины.

— Я слышал, что ты говорил, — обратился к приятелю Анахо. — Ты ничего не знаешь о Дирдирах и дирдирменах! Даже если твоя теория окажется верной, мы все же останемся дирдирменами! Мы признаем их превосходство, их совершенство, но мы не стараемся достигнуть недостижимого, ибо тень никогда не будет ярче Солнца и люди никогда не превзойдут Дирдиров.

— Ты слишком упрям и страдаешь отсутствием воображения, — огрызнулся рассерженный Рейш. — Для умного человека это непростительно! Я уверен, что когда-нибудь ты поймешь свою ошибку, а пока что можешь думать что хочешь.

Лагерь ожил еще до зари. Повозки, нагруженные добычей, направились на запад, вырисовываясь черными силуэтами на желтоватом небе.

В Дадиче часчмены, похожие на странных лысых гномов без своих фальшивых скальпов, собирали тела убитых, относили к глубокой яме и засыпали землей. Вытащили группу Синих Часчей из укромных уголков, где они прятались. Насытившись убийствами, жители Перы отвели Часчей в загородку, откуда те с неописуемым удивлением смотрели на снующих повсюду людей.

Адама беспокоила возможность нападения Часчей из южных городов, но Анахо просветил его на этот счет:

— У них не хватает храбрости воевать. Они угрожают городам Дирдиров своими ракетами, но только для того, чтобы избежать войны.

Они никогда не нападают первыми: единственное, что им нужно, — жить без помех в своих садах. Они могут послать часчменов против нас, но я предполагаю, что они ничего не предпримут, если не будет прямой угрозы их благополучию.

— Может быть, и так. — Рейш обратился к пленным Часчам: — Я отпускаю вас. Идите в свои южные города и скажите вашим родичам в Саабе и Дкекме, что, если они тронут нас, мы их уничтожим.

— Это далекий путь, — проквакал один из Часчей. — Неужели мы должны идти пешком? Дай нам один из наших воздушных кораблей.

— Идите! Мы вам ничем не обязаны!

Часчи отправились в степь.

Не вполне убежденный в том, что Синие Часчи отказались от мести, Рейш приказал установить орудия на девяти летательных аппаратах, которые они нашли в ангаре, и отправил их в укрытия, расположенные среди холмов.

На следующий день вместе с Тразом, Анахо и Дерл он снова тщательно осмотрел Дадиче. В техническом центре он еще раз обследовал корпус своего бота, размышляя о том, как его исправить.

— Если бы я мог использовать этот завод и заручился бы помощью двадцати специалистов, я мог бы соорудить новый двигатель. Может быть, более целесообразно применить двигатели Часчей, но тогда возникнет проблема с системой управления... Легче построить новый космический корабль.

Дерл, нахмурившись, посмотрела на выпотрошенный бот.

— Значит, тебе так уж хочется покинуть Тчаи? Ты ведь еще не был в Кете! Может быть, тебе тогда вовсе не захочется уезжать!

— Возможно, — заметил Рейш. — Но ты никогда не была на Земле. Может быть, тебе не захочется возвращаться на Тчаи.

— Это, должно быть, очень странный мир, — пробормотала Цветок Кета. — А девушки на Земле красивые?

— Некоторые — очень, — ответил Адам. Он взял девушку за руку. — На Тчаи тоже есть красивые девушки. Имя одной из них... — И он прошептал ей на ухо тайное имя.

Вспыхнув, она закрыла ему ладонью рот.

— Тихо! Нас могут услышать!

В двух тысячах миль от Перы, в самом сердце Мертвой степи, в небе показался воздушный корабль. Полет его был неровным — он то плавно скользил на одном уровне, то конвульсивно дергался и падал на несколько метров, потом неожиданно взмывал выше прежнего.

Оглянувшись на корму, Адам Рейш подбежал к вычурному бельведеру, где находились пульт управления и двигатель. Подняв фигурную литую бронзовую крышку, он стал всматриваться в завитушки, цветочные узоры, причудливые фигуры, которые почти целиком покрывали поверхность двигателя, — Часчи питали какую-то болезненную страсть к различным украшениям.

— Тебе понятно, что здесь разладилось? — спросил Рейш.

Сжав длинными тонкими пальцами бледные ноздри, Анахо что-то пробормотал относительно «древней рухляди Часчей» и «безумном плане». Рейш, хорошо знакомый с причудами дирдирмена, понял, что тот слишком тщеславен, чтобы признать свое невежество в чем бы то ни было, и слишком горд, чтобы делать вид, будто ему все известно.

Корабль снова задрожал, дернулся и резко спустился. В то же время из деревянного ящика черного дерева с четырьмя декоративными зубцами, находящегося сбоку от двигателя, раздался тихий скрежещущий звук. Анахо повелительно постучал по ящику костяшками пальцев. Корабль выровнялся, и шум утих.

— Коррозия, — сказал Анахо. — Двигатель работал больше сотни лет. Думаю, он сделан по образцу неудачной модели Хейзакима Бурсы, от которой Дирдиры отказались уже двести лет назад.

— Мы сможем его починить?

— Откуда мне знать? Мне страшно даже прикасаться к этой развалине.

Они постояли, прислушиваясь. Двигатель устало вздохнул и ровно загудел. Рейш опустил бронзовую крышку, и они с Анахо вернулись на нос корабля.

Траз, отстоявший ночную вахту, спал, свернувшись клубком на диване. На устланной зелеными шелковыми подушками скамье под вычурным кормовым фонарем, поджав ногу и подперев ладонью подбородок, застыла Илин-Илан, Цветок Кета, неотрывно глядя на восток, туда, где находилась ее родина.

Девушка сидела так часами и молчала; ее прекрасные волосы развевались по ветру. Рейш никак не мог понять, что с ней происходит. В Пере она мечтала о том, как вернется в Кет, и говорила лишь о красоте и роскоши дворца Голубого Нефрита, о том, как будет благодарен ее отец Рейшу, если тот доставит дочь домой. Она описывала чудесные балы, невиданные празднества, прогулки на лодках, маскарады, в зависимости от того, как обернется «круг». «Что такое «круг»?» — спросил ее как-то Рейш, но Илин-Илан, Цветок Кета, лишь рассмеялась в ответ: «Круг» — это движение всех вещей. Мудрецы знают, что с ними было и что будет, потому они и мудрецы. Ах, это так интересно и весело!»