Наталья Захарова - Его сын [СИ]

- Оби-Ван...

- Да, мастер? - отозвался магистр, созерцая, как распускаются в стеклянном заварнике связанные в причудливый цветок чайные листья.

- Ты уверен?

- Да, - в голосе джедая звучала дюрастиловая уверенность в принятом решении. - Это мой шанс. Это наш шанс. Великая Сила проявила милость, и я не могу упустить этот момент. Все мои видения кричат об этом.

- Видения, - неодобрительно пробормотал Джинн. Кеноби бросил на него грустный взгляд.

- Да, мастер, - холодно произнес мужчина. - Видения. На которые вы никогда не обращали внимания. Хотя перед вашими глазами был прекрасный пример - Йода. Но меня вы никогда не слушали и не слышали. И никогда не желали слышать. Не так ли? Ведь Йода - это Йода, а я... Так. Всего лишь ваш падаван. Не ваш идеальный Ксанатос.

Джинн вскинулся, но тут же обмяк под твердым и равнодушным серебряным взглядом.

- Ты стал жесток, мой падаван.

- Нет, мастер. Я просто перестал молчать и делать вид, что все в порядке, - улыбнулся Кеноби. - Вы всегда хотели честности. Вы ее требовали. Вы ее получили. Какие претензии?

Джинн нахмурился, но промолчал. Оби-Ван налил чай, сел, положив ногу на ногу, вдохнул ароматный пар... На губах мужчины заиграла легкая улыбка.

- Я знаю, что делаю, - нарушил тяжелую тишину Кеноби. - Вижу, что необходимо сделать. Единственное, о чем я жалею - что был слишком слеп, нерешителен и покорен. Слишком... лицемерен. Как все остальные.

- Падаван! - прорычал Джинн. Оби-Ван лениво махнул рукой.

- Владыка Люцифер воистину мудр... - продолжил джедай. - Не думаю, что он вырос бы таким под руководством того, прежнего меня. И Йоды. У Силы действительно лопнуло терпение, раз и гранд-магистр, и Сидиус погибли... Палпатин был той еще тварью, но одного у него не отнять, - он повел рукой - чайник завис в воздухе, наполняя чашку еще одной порцией прекрасного напитка. - Он был умён. У галактики появился шанс. Только потому, что у ситха оказалось больше мозгов и твердости духа, чтобы принять правильное решение. И я... Увы, я рад, что они оба погибли. Что Йода погиб. Окончательно.

- Падаван!

- Что - падаван? - поднял бровь Кеноби. - Что? Снова двойные стандарты, мастер? Так я напомню вам ваши же слова: 'Это воля Силы'. И я рад, что она проявилась таким образом. И я рад, что Люцифер выдерживает траур по обычаям Империи Ситхов! И Набу.

- Почему?

- Почему? И вы еще спрашиваете! - усмехнулся мужчина. - А подумать? Подумайте. Люцифер дал мне месяц. И я им воспользуюсь.

***

Люк отодвинул резную деревянную шкатулку. На столе лежал лист прекрасной плотной бумаги из растительных волокон - редкость в мирах Ядра и Среднего кольца. Здесь распространен флимпси, пластик, датапады... Он погладил кончиками пальцев лист - явно ручная работа, очень качественная и дорогая. Белая, плотная основа, вплетенные крошечные засушенные цветки - черные, с серебряными краями. Серебряный обрез.

Послание написано каллиграфическим почерком, слог изысканный, соответствующий самым жестким канонам и требованиям.

- Вызовите капитана Райфа и капитана Вейра.

- Слушаюсь, Владыка.

Это будет... Будет.

Люк прикрыл глаза, ощущая надвигающееся изменение, которое перевернет галактику.

Люк стоял посреди тронного зала, подняв лицо к потолку, на котором были выложены адельганскими кристаллами созвездия, которые можно увидеть над Корускантом. Тысячи мягко сияющих камней, тысячи звезд... Тени застыли по периметру безмолвными статуями, Сила мягко плескалась в огромном помещении. Парень молчал, стоя с закрытыми глазами, чувствуя биение жизни вокруг него.

Императорский дворец не спал, готовясь к еще одному дню.

Месяц траура. Дни медленно тянулись, один за другим, и Люк чувствовал, как каждая прошедшая секунда меняет его, одновременно изменяя галактику.

На Коррибане, в Долине Лордов, достраивалась гробница Палпатина. Усеченная пирамида, со всеми положенными атрибутами гробницы великого ситха: огромный зал с фресками и барельефами, отражающими жизненный путь Шива Палпатина, Дарта Сидиуса; изваяния, запечатлевшие некоторые моменты, погребальная камера с роскошным кенотафом... К сожалению, в гробнице не будет тела Сидиуса, оно исчезло, разорванное Штормом на молекулы, однако поисковым командам удалось найти несколько фрагментов 'Победоносного'. Маленьких, но и это было неимоверной удачей.

В кенотаф положат именно их - как память. Хоть что-то, за неимением праха. Костер был зажжен, но на нем сгорели некоторые личные вещи Палпатина, этот пепел поместили в урну. Не будет обрядов, привязывающих дух Сидиуса к гробнице, как принято по обычаям ситхов, однако совсем пустой она не останется. Кроме урны, кенотаф сохранит в себе голокрон - один из нескольких, записанных Палпатином. Там не будет полного отпечатка его личности, но все же...

А пока заканчивают отделку, Корускант прощается с Императором.

Похоронные церемонии Набу и Империи Ситхов времен Рагноса сплелись в причудливом симбиозе. Прощальная общественная церемония. Церемониальные убийства. Прощание с семьей. Дни поминовения. Дни принесения жертв. Поклонение Тьме. Поминальный ужин.

Люк с Вейдером выполняли все положенные ритуалы, Лея - не все, Наберрие, прилетевшие на Корускант полным составом, участвовали только в светских церемониях. Наследника, медленно превращающегося в Императора, все это не слишком волновало.

Последняя вспышка неконтролируемого безумия после физической гибели Сидиуса оставила Люка сперва опустошенным, а потом - странно цельным. Словно головоломка, в виде которой он представлял свой разум, вновь развалилась на части, а затем сложилась самым естественным и правильным образом.

Он ощущал себя тем, кем должен быть.

Гибель Палпатина, такая непредвиденная, внезапная и ужасающая, запустила процесс перестройки личности, который, скорее всего, должен был пройти гораздо легче и занять больше времени. Годы спрессовались в месяц, и Люк, каждый день читающий Кодекс, чувствовал, как рвутся его цепи.

Как ни крути, но дед был его единственным стопором. Старый ситх был тем, кого Люк уважал и боялся настолько, чтобы выполнять любые его приказы. Об этом практически никто не знал, даже Вейдеру было известно не всё, но Сидиус не манкировал своими обязанностями Учителя. Да, Акаади являлся Мастером Люка, но именно Палпатин наводил окончательный лоск на таланты парня. И действовал он зачастую крайне негуманными методами, которые заставляли врачей Люка блевать от ужаса.

И теперь, выполняя ритуал 'Поклонения Силе', бестрепетной рукой расчленяя заживо жертв - заранее тщательно отобранных, - Люк обдумывал происходящие с ним изменения.

Первую гибель Сидиуса было тяжело пережить. Но он это сделал, и период между нею и окончательной смертью ситха помог Скайуокеру примириться с потерей. Он был потрясен, но и только, впрочем, ничто не мешало выплеснуть свое негодование на истинного виновника происшедшего. И расплачиваться Хетрир будет долго. Теперь у Люка есть и время, и терпение.