Грег Иган - Стрелы Времени

Ее обдал очередной порыв ветра из камеры; Агата приветственно открыла глаза, их обжег шлейф мелкой пыли, вслед за которым что-то с грохотом упало на пол туннеля.

Рядом с ней неподвижно лежала выброшенная банка. Агата вперилась глазами в отвергнутый подарок. Если бы она добралась до самой камеры, то ее бы вряд ли выбросило обратно в шахту.

Похоже, что на дне шахты располагалась какая-то решетка или преграда – ниже, чем опускался поршень, так как в противном случае банку бы просто размололо в порошок. Часть обрывателя, конечно, попала в охладительную камеру, но все остальное, по-видимому, улетело назад в виде пыли, которой ее обдал порыв ветра.

Агата коснулась часов на своем поясе; ей нужно было немедленно возвращаться назад, ведь иначе она так сильно задержит конец своей смены, что Челии отправит за ней поисковую группу. Собрав инструменты и оставшуюся без крышки банку, она снова затолкала их в укромное место.

Четыре дня и барьер у основания огромного поршня, готового размолоть все, что стоит у него на пути – барьер, который не пропустит большую часть того, что она могла бы бросить в шахту.

И все же, пятясь назад, ко входу в туннель, она, наконец, поняла цель, к которой вел ее план. Она могла бы нырнуть под поршень, пережить падение на барьер, а потом – если нижняя точка траектории поршня окажется достаточно высоко, – продержаться там без вреда для себя, сколько потребуется, чтобы вручную доставить обрыватель внутрь камеры.

Вот только стоит ей оказаться внизу, как пути назад не будет.

– Ты недавно проверял горизонт? – спросила Тарквиния у Рамиро, следуя за ним в его каюту.

– Думаю, до него еще около склянки, – ответил он. Официально никакого момента отсечки не существовало, но на одном публичном сайте люди публиковали исходное время сообщений, переданных в течение нескольких последних дней перед обрывом. Пристегнувшись к столу перед своей консолью, Рамиро вывел список на экран.

– Никаких изменений, – сообщил он. – Хочешь испытать систему в действии, пока у тебя еще есть такая возможность?

Тарквиния пророкотала с напускным сожалением.

– Слишком поздно. Пусть ей пользуются сообщисты, которым нужна пропускная способность; я не собираюсь отнимать ее ради дешевого удовольствия.

– Тогда зачем тебе вообще знать точное время?

– В этот момент мы снова обретем свободу, – ответила она. – Возможно, Советники знают свои действия на три дня вперед, но большинству людей такие прогнозы будут недоступны.

Рамиро не ожидал восстания.

– Для того, чтобы последствия трехлетней эксплуатации системы сошли на нет, трех дней не хватит. И даже если волнений не избежать, в личных сводках Советников об этом бы наверняка упоминалось. – Цензура неприятных известий ничего бы не поменяла, а как только сокрытие правды стало бы достоянием общественности, это бы лишь увеличило недоверие к правительству.

Он достал из тайника под столом устройство связи и подключил его к консоли.

Блокираторы приближались к подножию горы. Заставить их переползти острую кромку, разделявшую поверхность горы, было бы безумно амбициозной задачей, поэтому машины получили инструкции перелететь с одной поверхности на другую, не поднимаясь слишком высоко и в то же время избегая контакта с наиболее проблематичными особенностями рельефа.

Центробежная гравитация превратила подножие горы в сплошную вертикальную стену. Грузы, прикрепленный к плечам блокираторов, должны были нависать над ними, утягивая машины в космос за счет крутящего момента, который стремился оторвать их от поверхности горы и увеличивал шансы на то, что лески, удерживающие груз, запутаются в механических деталях устройства. Рамиро запрограммировал корректировки глубины и угла наклона бура, которые, как он надеялся, должны были свести эти проблемы к минимуму, но решение еще не прошло проверку; на Геодезисте у них не было причин отрабатывать эту странную ассиметричную нагрузку. Ему было сложно не испытывать возмущения в адрес группы Джакомо за то, что они не сумели придумать более удачного решения, имея в запасе целых три года, но кризис инноваций, с другой стороны, не был воображаемой болезнью, которую люди использовали просто как отговорку для собственной лени. Долгое молчание Агаты с тех пор, как она вознамерилась его преодолеть, лишний раз доказывало, насколько пагубным, должно быть, оказался застой идей.

На консоли возник короткий всплеск данных.

– Номер один только что совершил прыжок! – прощебетала Тарквиния.

Дождавшись следующего сообщения, Рамиро тщательно изучил данные.

– В механизме ничего не заело, машина продолжает цепляться за поверхность. – Пока что он не был удовлетворен результатом; существовала вероятность, что по ходу движения лески будут все больше перекручиваться. С каждым шагом направление поворота корпуса менялось на противоположное, поэтому при прочих равных закручивания и раскручивания лески должны было компенсировать друг друга, но Рамиро допускал, что при определенной конфигурации лесок этот процесс мог нарушиться, и одно из направлений вращения получило бы преимущество.

Но судя по третьему сообщению, крутящие моменты остались без изменений, а четвертое подтвердило, что процесс по-прежнему остается под контролем. Циклически повторяя одни и те же движения, блокиратор карабкался вверх по скале в направлении цели, упорно восстанавливая равновесие после каждого шага.

Рамиро осел на стол.

– Мне кажется, я только что постарел еще на шесть лет.

– Лучше уж здесь, чем на Геодезисте , – сказала Тарквиния.

– Резонно. – Рамиро так и не отблагодарил ее за те жертвы, на которые она пошла, чтобы избавить его от такой судьбы. Он сел и на мгновение взглянул на нее, задавшись вопросом, что она скажет, если он затронет эту тему, спустя столько времени. И в то же время подозревал, что если сейчас расскажет ей, что знал обо всем, что она сделала ради него, то лишь досадит ей и поставит в неловкое положение.

Второй блокиратор перелетел через край и восстановил равновесие, не уступив первому. Рамиро боялся расслабиться – но рассуждать о судьбе машин, не принимая во внимание всех его знаний о прошлом и будущем, было невозможно. Обрыв произойдет – сомнений в этом практически нет, – и поведение блокираторов не могло идти вразрез с этим фактом. Космос был безразличен к тому, что описывали его уравнения – уничтожение Бесподобной ударом метеора или простой саботаж горстки заговорщиков, сумевших разбить несколько зеркал. Но даже самый бесстрастный математик, узнавший двенадцати механических жуках, которые с бомбами наперевес карабкаются по поверхности горы к светособирателям системы передачи, был бы вынужден признать, что сейчас второе решение казалось не менее правдоподобным, чем первое.