Грег Иган - Стрелы Времени

Растения, однако же, ничего не знали ни о прошлом, ни о будущем каждой песчинки; весь процесс взаимодействия с корнями должен был иметь смысл в настоящем времени. Если бы она смогла придумать, как в мельчайших деталях измерить распределение тепловых колебаний в почве, которую они привезли на корабле, а затем воссоздать их в местной земле, то с точки зрения статистики у растений больше не осталось бы разумных причин отказываться от предлагаемой пищи.

Для невооруженного глаза почва казалась просто почвой – и если различия носили микроскопический характер, насколько трудно будет от них избавиться? Но когда она выбрала среди своих планов наиболее перспективные и сосредоточилась на практической стороне вопроса, измерения оказались почти что невозможными, манипуляции – неэффективными, вычисления – непомерно сложными, а предполагаемая выработка настолько низкой, что на обработку кубического мизера почвы потребовались бы целые эоны.

Агата удалила эскизы со своей консоли. Она сняла корсет и легла на постель. Направление мысли оказалось тупиковой ветвью – с тем же успехом она могла бы обратить вспять движение каждой частички воздуха на Геодезисте в надежде создать ветерок, который бы избавил корабль от пыли.

Любая попытка навязать почве новую стрелу времени на микроскопическом уровне была обречена; числа всегда оказывались не на ее стороне. Ей требовалось куда более прямолинейное решение.

Агата выжидала, пока ей не представилась возможность переговорить с Тарквинией наедине.

– Ты помнишь, как когда-то говорила мне про бомбу, которую Грета, как тебе казалось, заложила на корабле?

– Нет, но я поверю тебе на слово, – устало ответила Тарквиния.

– Поверишь, что на корабле есть бомба?

– Нет, что я тебе о ней говорила.

– Значит, это правда?

Тарквиния с большим трудом попыталась воссоздать полузабытые цепочки умозаключений.

– Верано пару раз на это намекал. Он чувствовал себя очень виноватым.

– А есть способ узнать наверняка? – умоляющим тоном произнесла Агата. – Грета могла подговорить Верано, чтобы его извинения ввели нас в заблуждение. – Сценарий с «чокнутым антисообщистом, берущим Бесподобную на таран» казался ей не слишком вероятным еще до запуска Геодезиста , но теперь, проведя шесть лет в компании Рамиро – как бы сильно он ее ни бесил – ей приходилось прилагать все мысленные усилия, чтобы поставить себя на место человека, в представлении которого Рамиро мог захватить Геодезист и превратить его в оружие.

Ее слова поставили Тарквинию в тупик.

– Сейчас довольно странный момент, чтобы об этом беспокоиться, – сказала она. – Если бы бомба могла взорваться от случайного толчка, от нас бы уже давно ничего не осталось.

– Если Советники и правда не доверяли Рамиро, считая, что он может саботировать миссию, – рассудила Агата, – то одним блефом они бы не ограничились, верно? Они бы настояли на применении реальных мер, которые позволили бы уничтожить Геодезист , если он выйдет из-под контроля.

– Полагаю, это так, – согласилась Тарквиния. – Хотя за последние шесть лет я, к своему удовольствию, порядком отвыкла от мыслей о политиках, так что не уверена, что мое мнение сейчас чего-то стоит.

– Если бомба существует, нам нужно ее найти, – заявила Агата. – Нам нужно ее вскрыть и извлечь взрывчатку.

Тарквиния крутанулась на своей кушетке, обдумывая эти слова.

– Нам нужно найти спрятанную и, вполне вероятно, защищенную от взлома, бомбу, которая все это время любезно сохраняла нам жизнь, чтобы именно сейчас ковыряться в ней…, потому что?

– Потому что опытные участки терпят неудачу, – объяснила ей Агата. – Так что нам нужно затащить взрывчатку на холм, самим превратить часть породы в почву – действуя против эсилианской стрелы времени, – а потом проверить, приобретет ли почва качества, необходимые для роста растений.

– Если бы пшеница могла расти в условиях невесомости, – задумчиво произнесла Тарквиния, – Ялда бы не приказала привести гору во вращение. А если бы Ялда не приказала привести гору во вращение, Бесподобная , вполне вероятно, бы уже сгорела под ударами антиматерии. Так что по-хорошему история должна меня мотивировать – все, что начинается с неурожая, в итоге ведет к успеху. – Раздавшееся вслед за этим скрежетание твердолита о твердолит через какое-то время сменилось звуком скольжения.

– Тебе видно, что именно ты делаешь? – Агата направила свой когерер вглубь технологического колодца.

– Конечно видно, – ответила Тарквиния. – Просто эти болты не выкручивались с момента сборки двигателя.

– Бомба ведь не взорвется просто от того, что мы открыли эту панель? – с тревогой спросила Агата.

Тарквиния подняла взгляд и посмотрела на нее с оскорбленным видом.

– Верано, как бы сильно на него ни давили, никогда бы не пошел на такую подлость. Мы имеем право осматривать двигатели; подобное вряд ли приравнивается к мятежу.

Наступила долгая пауза, за которой последовал ритмичный скрип, почти наверняка принадлежавший одному из проворачиваемых болтов. Агата удержалась от радостных возгласов; Рамиро спал.

Чтобы ослабить все шесть болтов и снять смотровую панель, Тарквинии потребовалось больше куранта. Агата заглянула через ее плечо в открывшуюся полость, где вдоль задней стенки устройств отдачи тянулись трубы системы охлаждения. Если бы один из блоков отдачи сломался, кто-нибудь из команды мог втиснуться сюда, чтобы заменить его на новый.

– Есть что-нибудь? – с надеждой спросила Агата.

– Очевидных следов нет, – призналась Тарквиния. – Мне казалось, это единственное оставшееся место, куда мы еще не заглядывали, но мне, наверное, стоит свериться с журналом обслуживания, чтобы в этом убедиться.

– Конечно.

Тарквиния задержалась, частично опустив голову в люк и покрутив ею в влево-вправо.

– Там есть большая каменная балка, которая тянется вдоль верхней части двигателей, от края до края.

– Может быть, к ней что-нибудь прикреплено? – предположила Агата. – Просто ты этого не видишь?

– Я просто думаю, зачем она вообще нужна, – ответила Тарквиния. – Полы кают сами по себе должны обеспечить двигателям достаточную опору. И почему вдоль диаметра установили только одну балку, а другую, перпендикулярную ей – нет? Напряжение со стороны двигателей не должно отдавать предпочтения только одной из осей.

– Это правда.

– Если я не вернусь через шесть махов, отправь за мной Азелио с веревкой.

– Азелио?

– У меня нет претензий к вам с Рамиро, но Азелио из нас – самый худой. Что толку, если там застрянут двое? – Тарквиния забралась в колодец головой вперед, а затем стала продвигаться все дальше, тихо рокоча от удара о трубы системы охлаждения, пока из вида не скрылись даже ее ноги.