Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 7

Льюис довольно улыбнулся и покачал головой:

— Не обращайте на меня внимания, — что-то я не в меру разболтался. Как говорится, осенний воздух пьянит, подобно вину… — Он повернулся к Броку. — Мы, наш подвид, скорее всего не останемся здесь, на Земле.

Брок молча кивнул. Картина, открытая ему, была слишком грандиозной, для того чтобы он мог так сразу осознать ее.

— Вы ничуть не пострадаете, — сказал Льюис. — Через несколько лет, когда все будет готово, мы просто исчезнем в небесах. Земля останется вам — вам и животным. Вы будете вольны делать с ней все что угодно — ваша судьба будет в ваших руках. Порой вас будет выручать элементарное везение, но это будет нечасто.

— Спасибо, — еле слышно пробормотал Брок.

— Не надо благодарить ни меня, ни кого-то еще. Такова логика событий — только и всего. Что до меня, то я искренне желаю вам всего самого лучшего. — Льюис поднялся со скамейки и направился к своему кораблю. — Мне пора. В начале нашего разговора я был не совсем честен. Россман не посылал меня к вам, меня привело сюда отнюдь не его любопытство. Я хотел полететь сюда сам по вполне определенной причине… Видите ли, я хочу, чтобы вы приняли в свою колонию еще одного члена. — Брок изумленно уставился на Льюиса. Тот, остановившись возле своего корабля, продолжил:

— Это одна моя хорошая знакомая. История ее достаточно трагична, рано или поздно она расскажет вам ее сама. От себя же замечу: она — замечательный человек, мы — те, кто так или иначе был знаком с ней, — хотим, чтобы она была счастлива.

Металл обшивки корабля вновь засветился. Льюис пожал Броку руку.

— Всего хорошего, — сказал он за миг до того, как исчезнуть внутри. Прошло еще одно мгновение, и корабль исчез за горизонтом.

Брок вздохнул и посмотрел на здание усадьбы. Солнце уже заходило, чувствовалось, что ночь будет холодной. Сегодня им придется развести огонь в камине. Если действительно появится новенькая, они достанут из погреба остатки эля и попросят Джимми немного побренчать на гитаре. Песни, которые они пели, были грубоватыми и безыскусными, но им нельзя было отказать в искренности и своеобразной красоте.

Он посмотрел на дорогу, и сердце его замерло. Она была невысокой и стройной, красивое юное лицо окаймляли бронзовые пряди длинных волос. Чувствовалось, что на дорогах она провела уже не один день — об этом говорил и загар на ее лице, и обтрепанная одежда. Она стояла совершенно неподвижно. Брок сломя голову бросился навстречу ей, однако, подбежав поближе, напрочь забыл то, о чем хотел ей сказать.

— Здравствуйте, — сказала она робко.

Он неловко кивнул в ответ. Ему и в голову не приходило, что к нему вот так, запросто, можно обратиться.

— Я слышала, что здесь можно найти прибежище.

— Все правильно. Вы издалека пришли?

— Из Нью-Йорка. — Она поежилась то ли от холода, то ли от того, что ей вспомнилось что-то страшное. — Меня зовут Шейла.

— А я — Арчи. Арчи Брок.

Он пожал предложенную ему крепкую руку. Она явно доверяла ему. Чувствовалось, что она обладает недюжинным умом и сильной волей.

— Можете чувствовать себя здесь как дома, — сказал Брок. — Появление новых колонистов для нас всегда событие. Но предупреждаю — многое покажется вам странным, и еще — здесь каждый обязан работать, это закон.

— Я таких вещей не боюсь, — ответила она. — Не боялась и не боюсь.

Он взял у нее тяжелый рюкзак и направился к дому. Запад окрасился алым и золотым.

— Я очень рад знакомству с вами, мисс… Как, говорите, вас зовут?

— Шейла, — ответила она. — Просто Шейла.

Они шли по дороге бок о бок, по пятам за ними следовали собака и ветер. Они шли к дому.

С высоты в десяток миль земля едва проглядывала сквозь облака. Она мелькала мутными зеленовато-коричневыми пятнами, склеп стратосферы вытягивался до бесконечности, и, несмотря на вой пульсировавшего двигателя, вокруг простиралась безмятежная тишина, которую не мог потревожить ни один человек. Взглянув вниз, Хью Драммонд увидел Миссисипи, мерцавшую, как сказочный меч, и ее плавный изгиб вписался в контуры реки, отмеченные на его карте. Холмы и море, солнце, ветер и дождь — они не изменились. Тысячелетиям медленных лет не удалось оставить на них свой след, как и яркой, но краткой вспышке человечества.

Хотя там, далеко внизу, особенно в тех местах, где когда-то находились города…

Человек в стратолете тихо выругался; суставы пальцев на клавиатуре управления побелели от напряжения. Его крупная мускулистая фигура с трудом помещалась в тесной загроможденной кабине. И хотя ему не исполнилось сорока, нити седины уже посеребрили темные волосы, плечи сгорбились от горя, задирая вверх поношенную летную куртку, а усталость покрыла невзрачное лицо сетью глубоких морщин. Бессонные ночи превратили глазные впадины в черный омут. Но взгляд пылал огнем, и было что-то ужасное в этом отблеске отчаяния. Слишком многое ему пришлось повидать, и после долгих битв за жизнь в его облике появилась обреченность, ставшая ныне обычной для всех людей погибающего мира.

Наследник веков, уныло подумал он.

Драммонд механически выполнил вираж, корректируя курс по естественным ориентирам. Он почти не пользовался видеокамерами и мощным биноклем. Его раздражала безжалостная четкость изображений — все эти широкие мелкие кратеры и стекловидные уступы, которые отражали солнечный свет с настойчивым и пустым блеском змеиного глаза… все эти взбитые в пену, взорванные и разоренные земли вокруг. Но районы смерти выглядели гораздо хуже: скрученные стволы голых деревьев, вихри песка и разбросанные скелеты, над которыми по ночам сияло гибельное голубое зарево. Бомбы стали кошмаром, примчавшимся на крыльях огня и страха; они сотрясли планету, разрушив ее города. Но их зло не шло ни в какое сравнение с радиоактивной пылью.

Он пролетал над поселками и небольшими городами. Большинство из них опустело — пыль, чума и экономический крах сделали их непригодными для жизни. В других местах еще теплилась жизнь, особенно на Среднем Западе, где люди вели отчаянную борьбу за возврат к агрокультуре, но насекомые и болезни растений сводили ее почти на нет…

Драммонд пожал плечами. За два года полетов над язвами искалеченной планеты он мог бы привыкнуть к таким картинам. Хотя Соединенным Штатам, можно сказать, повезло — не то что Европе…