Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 2

— Не надо! Знаю я все отлично! Мы пролетели примерно пятьдесят миллионов световых лет. Преодолели жуткое расстояние. Если бы мы сейчас, в это самое мгновение взяли и оказались в Солнечной системе, мы бы там ни черта не увидели! Наше Солнце сдохло давным-давно. Распухло, вспыхнуло и подпалило Землю, и сгорело, как свечка на ветру. Сначала в красного карлика превратилось, потом стало похоже на выцветший кусочек янтаря, а потом рассыпалось, как пепел. Значит, в нашей Галактике не осталось ничего, кроме умирающих красных карликов. И Млечного Пути нет. Все, что мы знали, все, что нас взрастило, — все погибло. Человечества больше не существует.

— Ну, не скажи.

— Значит, оно стало таким, каким мы его себе и представить не в силах. Мы призраки, — продолжал Фрайвальд. Губы его дрожали. — Мы, как маньяки, мчимся вперед, вперед…

Корабль снова тряхнуло.

— Вот. Слышал? — прошептал Фрайвальд, и глаза его налились кровью. — Еще одна галактика. Еще сто тысяч световых лет. А для нас — доля секунды.

— Не совсем так, — возразил Реймонт. — Не такое уж у нас низкое тау. Мы только четверть спирали одолели.

— И сколько миров погубили? Цифры я знаю, не думай. Да, мы не так массивны, как звезда. Но наша энергия… Пожалуй, мы можем Солнце проткнуть насквозь, и даже не заметить.

— Пожалуй.

— Еще один штришок к нашему портрету. Мы же стали угрозой для… для…

— Не думай так, — оборвал его Реймонт. — Потому что это неправда. Мы сталкиваемся только с газом и пылью, больше ни с чем. И галактик мы пересекаем не так уж много. Они лежат довольно близко одна к другой, благодаря своим размерам. Внутри скопления расстояние между его членами составляет что-то около десяти диаметров средней галактики, а то и того меньше. Отдельные звезды внутри галактики… но это уже другой разговор. Их диаметр — микроскопическая часть светового года. В области ядра, в самых плотных зонах… все равно расстояние между двумя звездами это почти то же самое, что расстояние между двумя людьми, находящимися на разных концах континента. Большого континента. Размером с Евразию.

Фрайвальд отвел глаза.

— Нет больше никакой Евразии, — пробормотал он. — Ничего нет.

— Есть мы, — откликнулся Реймонт. — Мы живы, мы существуем, у нас есть надежда. Чего же тебе еще? Какой-нибудь грандиозной философской цели? Забудь о ней. Это роскошь. Грандиозную цель за нас сочинят наши потомки, когда будут придумывать героическую эпопею наших подвигов. А у нас есть пот, кровь и слезы! — воскликнул Реймонт и горько усмехнулся. — То есть абсолютно прозаические выделения организма. Но что в этом ужасного? Твоя беда в том, что ты возвел сочетание акрофобии, сенсорной депривации и нервного перенапряжения в ранг метафизического кризиса. Что до меня, то я вовсе не презираю наш рачий инстинкт выжить, вылезти из кастрюли с кипятком. Я рад, что он у нас сохранился.

Фрайвальд молча парил в воздухе.

Реймонт подобрался к механику и сжал его плечо.

— Я понимаю. Тебе трудно. Наш самый страшный враг — отчаяние. Любого из нас время от времени оно укладывает на лопатки.

— Только не тебя, — сказал Фрайвальд.

— И меня тоже, — признался Реймонт. — Бывает. Но я тут же поднимаюсь на ноги. И ты поднимешься. Как только перестанешь чувствовать собственную бесполезность из-за слабости. Это пройдет. Ничего сверхъестественного — результат временной физической усталости. Между прочим, дружок, Джейн это понимает лучше тебя. Словом, слабость скоро пройдет. А потом еще сам над собой посмеешься. И в постели все пойдет как по маслу.

— Ну… — смущенно пробормотал Фрайвальд, слушавший Реймонта напряженно и нервно, но теперь уже успевший успокоиться и немного расслабиться. — Может быть.

— Я точно знаю. Не веришь мне — спроси доктора. Если хочешь, я могу попросить его, и он тебе пропишет каких-нибудь таблеток, чтобы ты быстрее пошел на поправку. Я не просто о тебе забочусь, Иоганн. Ты мне нужен.

Реймонт почувствовал, как расслабились мышцы плеча Фрайвальда, сжатые его рукой. Он улыбнулся.

— Вообще-то, — заговорщицки произнес он, — у меня есть с собой немножко одного замечательного психотропного средства. Потрясающее снадобье. Панацея, можно сказать.

— Чего-чего? — удивленно глянул на констебля Фрайвальд.

Реймонт подмигнул ему и вытащил из-под куртки пластиковую бутылку с двумя трубочками.

— Вот, — довольно сказал он. — Должность дает некоторые привилегии, как-никак. Виски. Отличный сорт, не то что ведьминское зелье, которое пьют скандинавы. Прописываю тебе солидную дозу, да и себе тоже. С удовольствием поболтаю с тобой. Давно мы не толковали по душам, а?

Разговор по душам затянулся на час, и Фрайвальд мало-помалу вошел в норму, но тут прозвучал сигнал интеркома, и голос Ингрид Линдгрен проговорил из динамика:

— Констебль, вы здесь?

— Да, я здесь, — ответил. Реймонт.

— Седлер помогла мне вас разыскать, — объяснила первый помощник. — Карл, не могли бы вы подняться на мостик?

— Срочно? — поинтересовался Реймонт.

— Ну… не то чтобы так уж срочно, пожалуй… Просто результаты последних наблюдений показывают, что… в пространстве происходят дальнейшие эволютивные изменения. Скорее всего, придется переделать график полета. Я подумала, что вы захотите поучаствовать в обсуждении.

— Хорошо, — ответил Реймонт. — Сейчас приду. Прости, дружище, — сказал он Фрайвальду, — придется прерваться, а жаль.

— Мне тоже, — кивнул Фрайвальд, с тоской поглядел на бутылку и протянул ее Реймонту.

— Да нет, не надо, прикончи ее сам, — отказался Реймонт. — Но не в одиночку, конечно. В одиночку пить скучно. Я скажу Джейн.

— О Господи! — рассмеялся Фрайвальд. — Как ты верен себе!

Реймонт встал, вышел, закрыл за собой дверь каюты. В коридоре было пусто. Констебль постоял немного, прикрыв глаза, унял дрожь и отправился на мостик.

Навстречу ему по лестнице спускался Норберт Вильямс.

— Привет, — поздоровался с Реймонтом химик.

— Что-то вы веселенький нынче, — отметил Реймонт.

— Это точно, — усмехнулся Вильямс. — Мы тут с Эммой побеседовали… словом, имеется одна идея насчет определения того, есть ли жизнь на той или иной планете. Можно это сделать дистанционно. Понимаете… к примеру, планктон придает поверхности океана определенные терминальные характеристики, и на основе эффекта Допплера можно исследовать частоты теплового излучения, и…

— Отлично. Работайте дальше. А если вам еще и других удастся подключить к работе, я буду только рад.

— А как же! Конечно, мы думали об этом.

— И еще я вас попрошу, профессор. Если где увидите Джейн Седлер, скажите ей, что ее дружок хочет сказать ей что-то срочное. Или передайте через кого-нибудь, ладно?