Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 2

— М-м-м… — пробормотала Линдгрен. — Ты прав, наверное. Что-то наподобие состояния, которое испытываешь, глядя на близкого человека, на твоих глазах угасающего от тяжелой, неизлечимой болезни. Когда он умирает, это тебя не удивляет, но, как ни крути, это конец. Проклятье! — вырвалось у Линдгрен, и глаза ее наполнились слезами.

— Ты должна сейчас как можно больше помогать людям, Ингрид, — заботливо проговорил Теландер. — У тебя это лучше получается, чем у меня.

— Ты и сам бы мог многое сделать.

Капитан понурился и покачал головой:

— Лучше не надо. Наоборот, я собираюсь устраниться.

— Что это значит? — не скрывая тревоги, спросила Линдгрен.

— Ничего ужасного, — успокоил ее Теландер. — Просто я занят — дел по горло, меня всюду дергают — то инженеры, то навигаторы, куча всяких непредвиденностей. Короче говоря, великолепное прикрытие для того, чтобы как можно поменьше общаться с экипажем.

— Но ради чего?

— Мы несколько раз советовались с Чарльзом Реймонтом, Он высказал превосходную мысль — на мой взгляд, просто-таки решающую. В такое время, как сейчас, когда царит неуверенность, когда к сердцу то и дело подступает отчаяние, готовое овладеть нами… каждый человек на борту корабля должен чувствовать, что его жизнь — в надежных руках. Безусловно, ни один человек не верит в то, что капитан непогрешим. Но подсознательно каждый рисует тем не менее вокруг его головы воображаемый нимб. А я… я живой человек, у меня свои слабости. Мой организм может не выдержать ежедневного перенапряжения.

Линдгрен съежилась в кресле.

— И чего же хочет от тебя констебль?

— Чтобы я постепенно прекратил общаться с гражданским экипажем, так сказать, неформально. Извинение самое простое — меня нельзя отвлекать от служебных обязанностей, поскольку все мое внимание должно быть уделено тому, чтобы корабль без риска для жизни экипажа преодолевал всяческие туманности и звездные скопления. С таким объяснением все согласятся. А потом… обедать я буду один, в своей каюте, а вместе со всеми — только по большим праздникам. Отдыхать и делать физические упражнения буду тоже в одиночестве, здесь. Навещать меня будут только офицеры высокого ранга, вроде тебя, Ингрид. В общем, хочу окружить себя защитной оболочкой официального этикета. Реймонт со своими помощниками позаботится о том, чтобы ко мне обращались исключительно в подобающей вежливой форме. Короче говоря, твой добрый приятель Ларс Теландер собирается превратиться в Старца.

— Как же это похоже на Реймонта, — проворчала Линдгрен.

— Он убедил меня в том, что это крайне важно и желательно, — сказал капитан.

— А о тебе он подумал? О тебе как о человеке?.. Сомневаюсь!

— Ничего, я переживу. Рубахой-парнем я никогда и не был, если говорить откровенно. И потом, у нас тут столько книг, которые я давно мечтал прочесть, да все не удавалось.

Теландер внимательно смотрел на Линдгрен. В каюте было тепло, и из кондиционера веяло запахом свежескошенного сена, но руки Линдгрен покрылись пупырышками, словно гусиная кожа.

— Ингрид, — негромко проговорил Теландер, — тебе тоже отведена определенная роль. Тебе предстоит больше, чем когда-либо, заниматься решением психологических проблем. Организация, посредничество, успокаивающие беседы… это будет нелегко.

— У меня одной это не получится, — призналась Линдгрен. Губы ее дрожали. — Я не сумею.

— Если должна — всегда сумеешь, — успокоил ее капитан. — На самом деле тебе совершенно не обязательно все взваливать на себя. Можно гибко распределить обязанности. Нужно просто по-умному все спланировать. Не волнуйся, все продумаем… — Он растерялся. Что-то его смущало. Даже покраснел. — И… как раз на эту тему…

— Да? — отозвалась Линдгрен.

Капитана спас звонок в дверь. Он принял из рук верзилы-повара поднос с кофе, торжественно водрузил его на столик и принялся разливать кофе в чашки. При этом он — умышленно, по всей видимости, — не поворачивался к Линдгрен лицом.

— У тебя такая должность, — хрипло проговорил Теландер, не оборачиваясь. — Такая новая должность… Теперь у офицеров совершенно особая роль… Конечно, тебе нет нужды так затворничать, как мне… Но все-таки какие-то определенные ограничения в плане… скажем так, доступности…

— Бедняга Ларс! — рассмеялась Линдгрен. — Что ты так мучаешься? Ты хотел сказать, что первому помощнику не к лицу так часто менять любовников, да?

— Нет, я… Я же не об обете безбрачия, упаси Боже! Мне-то, конечно, от всякого такого теперь придется воздержаться, но что касается тебя… словом, этап экспериментов для всех нас подходит к концу. У людей завязываются более или менее прочные отношения. Вот бы и тебе тоже.

— Я могу поступить лучше, — сказала Линдгрен. — Я могу остаться одна.

Теландер больше не мог стоять к ней спиной. Он повернулся и подал ей чашку.

— Ну, зачем так! Этого никто не требует… — смущенно пробормотал он.

— Спасибо, — кивнула Линдгрен, принимая чашку, и с удовольствием принюхалась к аромату отменно сваренного кофе. — Ларс, мы же живые люди. Неужели нам обязательно надо превращаться в настоятеля и игуменью? Ну, хочешь, я буду тебе подругой? Ничего в этом нет такого — тем более что капитану нужно время от времени совещаться со старшим помощником наедине.

— А-а-а… Нет. Ты очень любезна, Ингрид, но нет, — пробормотал Теландер и принялся мерить шагами тесное пространство каюты. — Нас так мало, все на виду, как тут сохранишь тайну? Лицемерить я не смогу. И хотя… я с радостью бы согласился сделать тебя подругой жизни, но это невозможно. Ты можешь быть чьей угодно подругой, но для меня ты — ближайший сотрудник. Понимаешь? Эх, Реймонт сумел бы, наверное, лучше объяснить…

Усмешка покинула лицо Линдгрен.

— Не нравится мне все это. Он прямо-таки вертит тобой.

— У него есть опыт поведения в кризисных ситуациях. Аргументы он приводит веские. Можно их подробно обсудить.

— Обсудим. Не сомневаюсь, в его доводах присутствует логика… каковы бы ни были мотивы. — Линдгрен отпила глоток кофе, опустила чашку на блюдце и доверительно сообщила: — За меня можешь не беспокоиться. Мне самой до смерти надоело это ребячество. Ты прав, у нас мало-помалу входит в моду моногамия. Вот только выбор ужасно ограничен. Я и сама уже подумывала прекратить свои похождения. Ольга Собески того же мнения. Я попрошу Като перебраться к ней. Конечно, покой и трезвость необходимы, Ларс, это даст возможность о многом подумать теперь, когда мы добрались до этой скорбной столетней годовщины.

«Леонора Кристин» летела вперед, и бывшая ее цель — Дева — лежала далеко от курса. Но до Стрельца еще было далеко. Только после того как корабль проделает полпути вокруг галактики, волшебная спираль его маршрута направится к центру. Сейчас туманность Стрельца лежала в стороне. А за ней — полная неизвестность. Астрономы ожидали, что там располагаются разреженные области космоса, где газ и космическая пыль пребывают в микроскопических концентрациях, где звезды древние и редко разбросанные. Но никакой телескоп не смог бы заглянуть за облака туманностей, окутывавших созвездие, а потому никто и не заглядывал в его окуляры.