Николай Бойков - Залив белого призрака

— Нет, меня к вам прислали. К людям. Я вас предупредить должен!

— О чём?

— О катастрофе! Вы все погибнете!

— Да ну? Ты ничего не перепутал? Головка не болит после приводнения?

— Нет. Я задание свое понял правильно… — но капитан не слушает и пытается открыть пластиковый контейнер. — А зачем вам этот кит с сигаретами? Я же вижу насквозь — в нём полно сигарет и бутылка виски лежит внутри.

— Насквозь видишь? Как рентген?

— Я же робот. У тебя вот в коленке пластина торчит, сустав собран в операционной.

— Да ты что? А что у Петрухи в брюхе?

Финк глянул в сторону молодого и ответил просто:

— Пуля блуждающая. Давно, видимо. Если хочешь, я её без особого труда достану?

— Ты? Сейчас? Без операции? Петруха, согласен?

— А не больно будет, господин Финк?

— Конечно, не больно. Я магнитный зонд снаружи приставлю — пуля и выйдет. Мышцы давно уж намучились с чужеродным телом, им только помочь надо… Подойди ближе и расслабься, не бойся, не больно, дай мне руку свою… — Финк приставил ладонь к животу парня, заурчал трансформатором и положил на ладонь Петрухи обрубок пули. На коже у парализованного страхом пациента показалась капелька крови, но эскулап просто вытер её движением пальцев. — Всё.

— Ну, ты даешь, робот. Таким ты нам очень нужен.

— Спасибо вам, дядя Финк, — прошептал молодой пациент, выздоравливая и прослезившись. — Я этого никогда не забуду.

— Забудешь, — сказал Финк и подумал: кто это мне так ответил? Когда? Откуда я знаю, что так будет? Или это уже было со мной? Может, это сигнал человеческой мысли? У людей есть Центр Мысли? В воздухе?

Финк потёр лоб, прогоняя воспоминания.

— Это ты точно заметил — забудет, — произнёс капитан, ухмыльнувшись. — «Добро должно быть наказано. Предать ближнего — породниться с дьяволом».

— Кэп, ты раньше говорил: породниться с Богом?

— Какая разница?

— Люди путают Дьявола с Богом, почему?

— Кому — царь морской, кому Бог — небесный, а кто — человечку рад…

— А вы с Петей такие разные. А почему — вместе?

— Да ты и вовсе глазастый! Ты тоже не пьёшь, а ведь выпил? Нормально?

Контейнер, наконец, раскрылся и капитан был доволен. — Считай, что ты в доле. Помогай Петьке, а я в рубку пошёл, рулить к берегу. Считайте нашу прибыль!

Финк решил блеснуть эрудицией, чтобы повысить престиж свой и место в иерархии на борту, произнёс важно, останавливая капитана:

— Я знаю: прибылью была земля — за неё воевали, овцы и лошади — их делили… За рабов — воевали и убивали тысячами…

Лысый остановился и повернул голову, посмотрел строго и сказал совершенно серьёзно:

— Ты ещё про соболиные шкурки и бивни убитых слонов вспомни, каучук на деревьях или амбру китового промысла? Начитанный ты, я смотрю. Только всё когда-то кончается: мамонты, соболя, плодородные земли, молоко коровье — всё уничтожили. Жадность — главная эволюция человека! Золото, нефть, газ тоже исчезнут.

— А люди останутся, — вставил улыбающийся Петька.

— Люди, Петруха, тоже кончатся.

— Как?

— Как спички. Теперь все зажигалками пользуются.

— Люди не кончатся. От обезьяны до президента всемирного банка выросли.

— Ты сам эти слова придумал, Петенька? Или услышал где-то?

— А что?

— А то. Никакая обезьяна ни с тобой, ни со мной не стыкуются, каких-то там косточек не хватает генетикам. Разные мы.

— А похожа!

— Похожа? Похуже. Возьмёт человек автомат в руки — сразу похож на обезьяну с палкой. Вот и цепочка наследственности. Опасная. Агрессивная. Первая.

— А вторая?

— Другая цепочка, Петенька, идёт не от обезьяны, а от человека: от человека с оружием до человека в клетке.

— Посадят?

— Продадут один другого. На работу, на войну… Кого убить, кого согнуть.

— Шутишь, кэп?

— Шучу, успокойся. Мы с тобой не из этой цепи. Мы ещё, на минуточку, пригодимся кому-то.

— Кому?

— Роботу Финку, например. Он из нас с тобой таблетки сделает для спортсменов на Альфа Центавре какой-нибудь. Допинг духа и плазмы. Сделаешь, Финк? Бывают у вас на планетах Олимпийские игры? Честные? А что? Во мне есть кураж и злость к жизни. В Петрухе — глупого счастья не счесть. Вполне энергетический материал! Допинг, можно сказать. У вас за допинг наказывают?

Финк возразил:

— Таблетки и допинги покупают за золото. Если допинг оплатил, то не наказывают.

— Что, и в Космосе золото уважают? А доллары?

— Доллары — это бумага. А золото — продукт космического взрыва, один раз в миллиарды лет взрывается звезда, которая и дает золотые брызги. Вы ещё об этом узнаете.

— Постой-постой, винтик Галактики! Я не про то золото, что блестит, а которое греет.

— Золото греть не может! — ответил Финк совершенно уверенно.

— А я — могу! Одним словом согреть могу. Не вещь денег стоит, а слово, технология, мысль-открытие. Изобретения — колесо, пуговица, дамская туфелька и колготки — вот ценность мира. Но авторы этого не узнали. Когда-нибудь люди поймут, что не за то и не тем платят. Разум — вот ценность, которая неоплатна, но самая важная монета Вселенной. Цените разумного человека, от него на Земле мир и дом с женщиной. Разум управляет миром.

— Ты в это веришь? А войны? Были земными, а станут звёздными? Я сам видел спутники с бомбами… Разума, капитан, сколько в голове не ковыряйся, не увидишь. Одно серое вещество. Во что верить?

— Ой, Финк, или как там тебя, с этим моим сомнением не нашёл я себе на земле места, вот и радуюсь двадцати метрам палубы среди ветра и волн. Говоришь, что с Петру-хой мы разные? А я и Петрухе рад — у него улыбка молодая и глупая, полная счастья. Глупость живучая штука — от неё дети рождаются, понял?

— Гыы-а, капитан! Ну, ты сказа-ал! Запомню, Катюху обрадую…

— Видишь, какой он счастливый бывает. Потому мы и рядом с ним. А расталкивать или в очередь становиться — это не моё. Не боец, скажешь? Философия и религия учат смирению. Так-то. Метаморфозы и грусть в глазах. Заумные темы отвлекают от радостей и лишают промысла.

— Твой промысел — контрабанда!

— Мой промысел — мыслить. Контрабанда — от слова «банда». Не моё это слово. От дефицита души и мысли.

— У тебя этой проблемы нет?

— Я живу свою жизнь. Жил в государстве пока ему нужен был. Теперь — на катере, катеру я нужнее, получается.

— Законы не одобряешь?

— Закон — буковка. В нём нет смысла. Не прощения ждут в суде — понимания. Понимаешь? Суд мой всегда здесь! — показывает пальцем на собственную грудь. — Здесь.

— Честнее других выглядеть хочешь? Обиделся?

— Не понимаешь? Я тоже не понимаю многого. Но мир воспитывать не собираюсь. Пища — живому, душа — ближнему. За это и Бог не судит. — Капитан призадумался и добавил, улыбнувшись какой-то своей мысли: а зачем Бог все души к себе забирает? И здорового, и убогого? Грешного и святого? Как нищий подбирает копеечку. В какую такую копилочку?