Брайан Олдисс - Избранные произведения в 2 т. Том 1. Звездный корабль

Он с отвращением обыскал меня и побросал в сумку на столе все, что нашел. Я беспомощным взглядом проводил письма Джастин.

Обобрав меня, высокий важно кивнул:

— Оставайтесь здесь. Я скоро вернусь.

С этими словами он забрал сумку и вышел. Я услышал, как щелкнул дверной замок.

Я находился в туалетной комнате. Пошатываясь, подошел к умывальнику и отвернул кран с холодной водой. Из крана закапала струйка ржавчины. Я попробовал другой кран — то же самое. В раковине лежал толстый слой пыли.

Внезапно ощутив тошноту, я присел на маленький стол, закрыл глаза. Реальный мир вдруг стремительно отступил от меня. Я попытался поднять веки, но на них лежал груз безмерной тяжести. Сквозь ресницы, как узник сквозь решетку, я увидел приближающуюся Фигуру. Я ничего не мог сделать.

Глаза Фигуры смотрели на меня с безмолвным упреком.

Черное лицо… Почему оно парализует меня?

Фигура подошла, остановилась и сняла оковы с моих рук. Затем новая реальность вновь отступила. Когда я очнулся, меня разглядывала прекрасная женщина.

НЕОБЪЯТНОСТЬ. Это часть моей иллюзии, поэтому мне трудно описать ее словами. Даже в течение того короткого мига, когда я бежал по узкой полоске между пустыней и морем, бежал, чтобы обрести обетованный приют города, я успел осознать необъятную сущность пустыни и моря. Я понимал, что в масштабах планеты два этих великих творения наваливаются на человека с активной вопиющей бессмысленностью.

Из появления Фигуры я извлек похожее впечатление необъятного состояния, движения, имеющего непостижимое отношение ко мне. Если Фигура была всего лишь продуктом моего воображения, то становилось непонятно и очень неприятно от того, что в моем сознании обосновались столь странные вещи.

Я почувствовал отголосок этого беспокойства, когда увидел женщину. Может, мне это только кажется? Ведь приложив к уху морскую раковину, человеку кажется, что он слышит шум моря, а в действительности это всего лишь ток собственной крови. Определенно одно: при виде женщины моя первая мысль была о том, что я обладаю привилегией иного взгляда.

Так что смысл первых ее слов почти ускользнул от меня.

— Итак, вы из тех самых головорезов, которых использует ван Вандерхут?

— Кто вы? — прошептал я.

— Разве Исрат не сказал вам?

— Пока я знаю лишь то, что в этом городе живут одни воры и хвастуны.

— Судя по тому, что мне рассказал Исрат, я догадалась, что вы знаете гораздо больше. Вам не следует прикидываться дурачком, это не спасет вас.

— Не спасет от чего? Я нисколько не притворяюсь и понятия не имею, что тут у вас произошло. До сегодняшнего дня Вэлвис Бэй был для меня всего лишь точкой на карте.

Вяло махнув рукой, она сказала:

— Мне совершенно ясно, что вы связаны с ван Вандерхутом.

Это имя ровным счетом ничего для меня не значило, о чем я и сказал.

С промелькнувшей на губах жестокой улыбкой она ответила:

— Да, вы действительно в затруднении.

Она смотрела на меня изучающе и спокойно. Мой же взгляд был иным. Более напряженным, что ли. Во-первых, если я попал в беду, о природе которой не имел ни малейшего понятия, эта женщина, несомненно, могла мне помочь. Во-вторых, она была воплощением неотразимой красоты.

Обычные черты болезненности, свойственные большинству голодающего населения планеты, коснулись и ее. Только в ней они казались врожденными, настолько же присущими душе, насколько и телу. Прелестные очертания ее фигуры были хрупки, и женщина подчеркивала истощение черным платьем. Совершенство ее черт оттенялось черными и почти прямыми волосами, обрамлявшими тонкое бледное лицо. На глаза падал единственный светлый локон. Она казалась молодой, но определить возраст я затруднялся. Ее движения были томными, но несмотря на всю ее хрупкость, в ней чувствовалась решимость. Женщина пробудила во мне нежное и безнадежное желание; я понял, что боюсь ее.

— Кто вы? — вновь спросил я.

Опять презрительная усмешка.

— Я думаю, вы прекрасно знаете, что я Джастин Смит.

— Джастин! Моя Джастин! — прошептал я, задыхаясь, словно слова эти ранили губы.

Мне показалось, она не расслышала. Отведя глаза, она сказала:

— Перед тем, как я отведу вас к Питеру, вам следует умыться. Я велю подать вам какую-нибудь одежду вместо ваших лохмотьев. Питер очень чувствителен.

Питер… Человек, которому она писала письма… И вдруг я понял, насколько естественно исходили те письма от этого прекрасного и нежного создания.

— Кто такой Питер? — спросил я.

Она не ответила. Хлопнула в ладоши, в комнату вбежал маленький черный мальчик и поклонился ей. Она указала на дверь и сказала мне:

— Идите туда и умойтесь. В ванной есть вода. Мальчик через минуту принесет вам одежду.

Я безвольно двинулся туда, куда она показала, и очутился в ванной комнате. Во мне зашевелилось эротическое любопытство. Я осмотрел толстые портьеры, закрывавшие окно, огромную голубую ванну, зеркала и шеренгу флаконов всевозможных цветов и запахов. Кое-кто мог себе позволить содержать Джастин в люксе.

И жаль, что даже здесь, в святая святых, вода была слегка оранжевой от ржавчины и песка.

Я наслаждался купанием, но когда закончил, в моей голове пронеслись дикие пугающие мысли. Я не мог определить своих чувств к прекрасной женщине, которая оказалась автором тех любовных писем. Я вспомнил, что большинство писем было не о любви, а о политике, которой я совершенно не интересовался. Сейчас я винил себя в том, что не изучил письма получше, они могли бы мне дать ключ к разгадке происходящего.

Пока я вытирался, вошел мальчик и принес нейлоновую одежду. Я никогда не носил ничего подобного, чувствовал себя неуютно, но все же это было лучше, чем мои лохмотья.

Я подошел к окну и отодвинул портьеру. Там был океан. Слева я увидел балкон, на котором стояла Джастин. Она стояла с закрытыми глазами, перегнувшись через перила. От ее позы сквозило глубокой грустью. Я понял, что люблю ее.

Когда я вошел в ее комнату, она вернулась с балкона.

— Я видел вас из окна ванной. Вы выглядели очень печальной.

— Вовсе нет. Просто у меня боязнь высоты.

— Зачем же вы стояли там?

— Я всегда стараюсь преодолевать свои страхи. А вы?

Это заставило меня на минуту замолчать.

— Джастин, — сказал я. — Вы должны поверить, что я попал сюда случайно и нахожусь в полном неведении. Я ничего не знаю ни о том, что здесь происходит, ни об этом ван Вандерхуте. Поверьте мне.

Ее глаза пробежались по мне сверху донизу.

— Вы плебей, — сказала она. — Вы настолько очевидно впутаны в эту интригу, что просто нелепо надеяться найти выход.

Я гневно шагнул к ней и схватил ее за руки. Она попыталась вырваться, но я держал крепко.