Юрий Самусь - «Приключения, фантастика» 1994 № 01

На этот раз я оказался на планете. Видимо, совсем недавно ее подвергли ядерной бомбардировке… Сколько же рентген я получил за последние несколько месяцев?!

Я набрал код в третий раз и, когда открыл дверь, увидел, что нахожусь внутри космического корабля. Это был боевой крейсер. Я сразу догадался об этом, так как только на крейсерах джайгер–кабины находились прямо в рубке управления. Оглядевшись, я понял, что корабль мертв. Мертв давно. От людей, сидящих в креслах, остались лишь скелеты. Одежда на них истлела, превратившись в темно–серую массу. Что убило всех их, я не знал. Мне стало по–настоящему жутко и я собрался захлопнуть за собой дверь, когда внезапно понял, что это и есть мой шанс.

Я вышел из кабины. Даже если эти парни погибли давно, допустим, в предыдущей войне с каотанами, то коды их кабины все равно настроены по–старому, их надо только отыскать. Медленно я осмотрел всю рубку. Никаких бумаг здесь не было. На их поиски я потратил несколько часов и, признаться, после этого потерял былую уверенность, что мне удасться попасть на Землю с помощью этого корабля. Но тут я вспомнил о компьютере.

Он, как это не удивительно, находился в рабочем СОСТОЯНИЕ. Я даже вздрогнул, когда в рубке раздался его громкий голос:

— БК 115 слушает.

Облокотившись на пульт управления, я сказал в пространство:

— Спасательная служба. Когда произошла авария?

— Девяносто три года назад. Я так долго вас ждал.

— Как это случилось? — пропустив последние слова мимо ушей, спросил я.

— Крейсер атаковала эскадра каотан. Причина смерти экипажа — направленное мощное воздействие гиперпарализаторов по всем базис–векторам.

— Понятно, — кивнул я. — Почему ты не привел корабль на базу?

— Повреждение в системе подачи топлива. Я не мог его исправить без посторонней помощи.

— Почему каотане не захватили корабль?

— Они этого никогда не делали.

— Код Земли для джайгер–перехода? — спросил я, затаив дыхание. Вполне возможно, этот код мог быть засекречен. К тому же, и компьютер мог заподозрить что‑то неладное. Но он бесстрастным голосом ответил:

— Шестьдесят шесть. Семьдесят девять. Тридцать пять.

Я облегченно вздохнул и направился к кабине. Но на пол пути остановился, внезапно поняв, что не сделаю этого, не покончив с последним делом.

— Где находится поврежденный участок топливной системы?

— Десятый уровень. Пятьдесят второй отсек.

Я вышел из рубки и спустился по лестнице на нужный уровень. Лифт не работал. В коридорах царил полумрак. Тишина и раскиданные повсюду скелеты действовали на нервы.

Смерть, ты и здесь побывала когда‑то. Как ты успеваешь везде к назначенному часу?

Я без труда отыскал нужный отсек и открыл дверь. Это было машинное отделение. На старых крейсерах использовали еще обычные двигатели с жидким топливом. По металлическому подвесному мостику я подошел к гигантской машине. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять отчего система оказалась в нерабочем состоянии. Видимо, в момент атаки каотанами здесь проводилась замена прогоревших форсунок, предназначенных для впрыскивания топлива. Несколько скелетов лежали рядом. Они не успели. У меня же времени было предостаточно…

Когда я вернулся в рубку, корабль уже медленно набирал скорость.

Ну, что ж, подумал я, возвращайся. Пусть даже через столько лет люди узнают о погибших героях. Проклятые войны! Кто придумал их?

Я зашел в джайгер–кабину, плотно прикрыл за собой дверь и набрал код: две шестерки, семь, девять, три, пять.

Эти цифры звучали, как музыка. Марш возвращения домой!

Свет померк и зажегся вновь.

Я открыл дверь и увидел солнце. Обыкновенное, земное, желтое солнце. Кажется, Я ВСЕ–ТАКИ ВЕРНУЛСЯ ДОМОЙ.

В Нью–Йорке было жарко. Бетонные джунгли нагревались днем от знойного июльского солнца и не успевали остыть за короткую душную ночь.

Я спал на чердаке дома номер пятнадцать по Берсайд–стрит. Я жил на пожертвования, питался чем попало. От одежды, которую мне дал сержант Юргус, остались одни лохмотья. Я опять был на самом дне, но это меня не заботило. Я искал встречи с Ней, но напрасно. Прося милостыню возле кладбищенской калитки я чуть ли не по сто раз на день заглядывал в нее, но видел лишь могилы. Чудесный сад к дом не открывались моему взору. Я был подавлен, чувствуя, как истекают из меня жизненные силы, но я понимал, что так вечно продолжаться не будет. Придет день, когда…. Впрочем, я не знал, что произойдет тогда. Я просто верил, что все изменится.

Сегодня я тоже стоял у калитки. Изредка кто‑то кидал мне в руку несколько центов, и я, не стесняясь, искренне благодарил людей за это. Я бы мог устроиться на какую‑нибудь работу, но я должен был всегда быть здесь. Иначе я могу пропустить ТОТ миг.

Ближе к полудню, когда солнце особенно стало припекать, я сел в тени ограды и решил немного отдохнуть. Достав из кармана мелочь, я начал подсчитывать свою утреннюю выручку: одна кредитка и двенадцать центов. Не густо, но купить что‑нибудь себе на обед я мог.

В этот момент возле меня кто‑то остановился. Я не успел поднять глаза, как сильная рука вырвала деньги с моей ладони. Я напряг все мышцы и, издав звериное рычание, бросился на обидчика. Повалившись на асфальт, мы начали кататься в пыли, награждая друг друга тумаками. Я видел, что на меня напал такой же бродяга, как и я сам, но его лица я никак не мог разглядеть. А когда разглядел, невольно вскрикнул:

— Синероуа!

Нападавший ослабил хватку и удивленно уставился на меня. Это, действительно, был мой бывший секретарь.

— Вы, господин? — прошептал он, садясь на асфальт и еще не веря своим глазам. — Как же так, вы — и здесь?

Я мрачно улыбнулся в ответ.

— Ну а ты как дошел до такой жизни?

Он махнул рукой.

— Разве только я. Все, кто служил у вас, до сих пор не могут найти себе работу, как будто бы над нами висит какое‑то проклятье.

Я вернулся к ограде и сел, подзывая к себе Синероуа

— Ну‑ка выкладывай все подробней.

— Да что тут выкладывать, — сказал он, присаживаясь рядом. — После того как вы улетели, для всех нас наступили черные времена. Все кто узнавал, что мы работали на Сайриса Глендона, отворачивались от нас, словно от прокаженных. Меня даже в армию не взяли, хотя идет война и набирают новобранцев чуть ли не каждый день. Пушечного мяса должно быть в достатке, но увы…

— А Кристонион?

Синероуа вздохнул.

— Старик месяца два как умер.

О, Смерть, зачем же ты так? Или ты забыла об этих несчастных, твоею волей обреченных на нищету? Если ты меня слышишь, прошу тебя, исправь все…

— А Лейла отказалась от вашего подарка, — услышал я далекий голос, доносившийся из другой вселенной. — Виллу на Канарских островах потом продали с аукциона. Слышал, что Лейла сейчас работает в одном из домов терпимости в Чикаго. Конечно, если это можно назвать работой.