Аркадий Стругацкий - Неизвестные Стругацкие: От «Града обреченного» до «Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, варианты

29 февраля 628 г. был убит в Персии Хосрой 2-й, и там начался дикий бардак. В этом все (и не только в Аравии) увидели безнадежное крушение сасанидской монархии, носительницы традиций не только в области религии, но и в области культуры и сословного строя. В Мекке увидели, что дело язычества проиграно; Мухаммед победил; но он уже настолько отошел от своих прежних идей, близких к христианству, что соглашение с ним стало вполне возможно для самых ярых его противников из представителей арабской знати, особенно для корейшитов, и даже для персидской аристократии в Йемене. Но и не все мусульмане проделали такую же идейную эволюцию как их предводитель с года хиджры (622), и они с изумлением узнали об уступках, кот. он сделал главным врагам ислама, корейшитам. Впрочем, искусный политик Мухаммед с его огромным и несомненным личным обаянием сумел примирить противоположные интересы. Но в более отдаленных от Мекки и Медины областях должно было активно проявиться стремление охранить чистоту ислама, если нужно, даже против самого основателя ислама.

В этой связи: согласно преданию в свое время Мусейлима, как прежде Хауза, потребовал, чтобы Мухаммед объявил его своим преемником. Якобы Мухаммед согласился, и именно нарушение этого соглашения стало несколько лет спустя, после смерти Мухаммеда, причиной войны между Мединой и Йемамой (при Абу-Бекре). Это не очень правдоподобно согласно общему духу уже сформировавшегося к тому времени Корана.

Наверное, события развивались по-иному.

Был некто Нахар ибн Унвуфа по прозвищу Раджжаль или Раххаль («много ходящий пешком», «много путешествующий», а по нашему — «путешественник» или даже «странник», а то и «бродяга»). По одним данным он был в депутации ханафитов к Мухаммеду в последние годы его жизни; по другим — он задолго до того переселился к пророку в Медину, читал Коран и утверждался в исламе. Мухаммед в конце концов послал его своим миссионером в Йемаму наставлять ханафитов в истинной вере, противодействуя Мусейлиме, а он возьми и перекинься к Мусейлиме, да еще свидетельствуя, будто сам слышал, как Мухаммед называл Мусейлиму своим товарищем по пророчеству.

По другой легенде, рассказанной неким Абу-Хурейрой, между вхождением Раххаля к пророку и уходом к Мусейлиме прошло много времени. Якобы однажды пророк сидел в окружении учеников, среди которых были и Раххаль и Абу-Хурейра, и пророк сказал: «Среди вас есть человек, зубы которого в огне превзойдут гору Оход» (т. е. осужденный за грядущий грех на адские муки). И вот все уже присутствовавшие тогда мирно умерли, остались только Раххаль и Абу-Хурейра. И этот Абу уже начал беспокоиться, не ему ли предстоит гореть в аду, когда узнал о преступлении Раххаля, признавшего пророком Мусейлиму.

Раххаль полностью предался Мусейлиме и даже подчинил его своему влиянию. Он объявил, что йемамцы обязаны каждый защищать Мусейлиму против любого врага, даже и против Мухаммеда (если тот не заключит предложенного Мусейлимой соглашения). По его предложению боевым девизом приверженцы Мусейлимы избрали Вторую суру Корана (позже известную под названием Суры Коровы). Одним словом, Мусейлима и его приверженцы, в первую голову Раххаль, выступили против изменившего своим первоначальным идеалам, близким к христианству, вступившего в соглашение с мерзкими торгашам-корейшитам Мухаммеда.

А пропо: боевым кличем мусульманского войска под командованием корейшитского полководца Халида, разгромившего впоследствии Йемаму, было «О Мухаммед!». В стихах же ханафитов это войско называлось «войском Мухаммеда» или просто «корейшитами».

Если Мусейлима выступил со своей проповедью еще до 622 или скоро после, тогда Мухаммед увидел в проповеднике учения о РАХМАНе своего союзника и послал первоначально Раххаля не для противодействия, а для помощи Мусейлиме, но Раххаль продолжал помогать Мусейлиме тогда, когда это перестало быть желательным для пророка. Если приглашению Мусейлимы в Хаджр предшествовал переворот, то, скорее всего, переворот этот был устроен Раххалем. Сам Мусейлима не обладал качествами политического вождя, в его действиях не отмечено никаких признаков таланта правителя или полководца; предложенный им наивный способ примирить христианский идеал аскетизма со стремлением араба к мужскому потомству тоже не говорит в пользу его, как правителя.

Деятельность Мусейлимы, когда он был пророком и правителем Йемамы в одном лице, известна не очень. Провокационные слухи, будто каждый ребенок, каждый колодец, каждый участок земли, получивший благословение от Мусейлимы, гибли.

А вот:

В марте 630 года некий Амр ибн-ал-Ас, будущий завоеватель Египта, был назначен Мухаммедом (?) наместником Омана и на пути туда посетил Мусейлиму. После смерти Мухаммеда в 632 он вернулся в Медину, где на всем пространстве от Даба в Омане до самой Медины видел якобы приготовления к борьбе против мединцев. На этот раз Амр поехал через Бахрейн, не заглянув в Йемаму. Но вот двое его приближенных, Хабиб ибн-Зейд и Абдаллах ибн Вахб ал-Аслами, были захвачены якобы Мусейлимой. Амр по возвращению в Медину сообщил, что хотели схватить и его (врал, наверное), но ему якобы удалось ускользнуть. Так вот, Мусейлима отпустил Абдаллаха, а Хабибу отрубил руки и ноги. Это либо вранье, либо…

Ежели Хабиб был агентом Мухаммеда и отравлял детей, колодцы и землю, получившие благословение от Мусейлимы, то это возмездие — дело рук Раххаля? Выследил, удостоверился и того… даже без ведома смиренного и не от мира сего Мусейлимы.

А пропо: мамаша Хабиба дала клятву, что не будет мыться, пока не будет убит Мусейлима, и впоследствии сражалась в войске Халида, погубителя Йемамы. В последней битве она потеряла руку и получила 12 ран.

Мусейлима устроил себе обширную резиденцию в месте Убад между Аммарией и Акрабой, это и стало местом его последней битвы, где он погиб сам и множество его приверженцев в битве с Халидом и его корейшитами.

Место это представляло собой обширный сад с пальмами, выше которых нигде не было. Считалось оно для всех «харамом», т. е. запретным местом. Впоследствии этот «харам» стал называться «садом смерти». На территории «харама» имели место деревушки маленького вороватого племени Бену-Усай-ид, неполноправного члена племенной организации йемамцев-ханафитов.

Эпизод:

Эти усайдиты то и дело совершали воровские набеги из «харама» на окрестные пальмовые рощи йемамцев. В случае отпора, они возвращались в «харам» и чувствовали там себя в безопасности. И пришли йемамцы к Мусейлиме с жалобой. Он сказал: «Я подожду того, кто приходит ко мне с неба, пусть он рассудит». Затем откровение: «Клянусь темной ночью, черным волком и горным козлом, не захватили усайдиты запрещенного». Ему сказали: «Но ведь запрещено злоупотреблять харамом и грабить имущество». Когда грабежи возобновились, Мусейлима снова сказал: «Я подожду того, кто приходит ко мне» и снова получил откровение: «Клянусь ночью мрачной и волком смелым, не отрезали усайдиты ни влажного, ни сухого». Ему сказали: «Но они лишили пальмы влажных плодов, а сухие стены разрушили». Он ответил: «Уйдите к себе домой, нет за Вами права». Выходит, собственники были недовольны (естественно!) тем, что Мусейлима покрывал посягательства неимущих.