Генри Каттнер - Земля обетованная

Вздохнув, Торрен наклонил пистолет. Его толстый палец протиснулся внутрь рамы и начал давить на курок. Медленно.

— Прости, сынок, — сказал он, — но я не могу позволить тебе просто взять и уйти.

— Я же сказал, что ты сумасшедший, — улыбнулся Фентон. — Ты не убьешь меня, Торрен. Внутри тебя идет борьба с тех пор, как ты выбрался из Центрифуги. Теперь она выходит наружу, на открытое пространство. Это место получше. Пока я жив, я твой враг и ты сам. Держи борьбу снаружи, Торрен, а иначе сойдешь с ума. Пока я жив, я буду сражаться с тобой, и ты не будешь единственным хозяином Ганимеда. Ведь я веду твою войну. Ты делаешь все, что можешь, чтобы одолеть меня, но тебе не удастся. Ты не посмеешь.

Фентон зашел в колонну и протянул руку к пружине, закрывающей дверь. Его глаза уверенно встретили взгляд Торрена.

Под искривившимися губами Торрена показались зубы.

— Ты знаешь, как я тебя ненавижу, Бен, — хриплым голосом яростно сказал он. — Ты всегда знал!

— Да, знал, — ответил Фентон и дотронулся до пружины.

Створки двери закрылись за ним. Он ушел.

С некоей бешеной неторопливостью Торрен опустошил пистолет в гладкую, чистую поверхность колонны, глядя, как пули одна за другой отлетают в разные стороны, пока зал не наполнился их свистом и грохотом выстрелов. Но в том месте, где только что было лицо Фентона, колонна осталась нетронутой.

Когда последнее эхо отразилось от потолка, Торрен бросил пистолет, опустился в гигантскую ванну, восстановил дыхание и засмеялся, сначала осторожно, а потом все громче и громче, пока мощные волны звука не стали расходиться по стенам и проходить между колонн, поднимаясь к звездам. Огромные руки молотили по воде, поднимая брызги. Крупное тело чудовищно колыхалось, беспомощно сотрясаясь от смеха.

Вскоре гул самолетов на экране заглушил даже бурную радость Торрена.

Планета Локи со своими дикими равнинами и нехожеными долинами возникла из темноты ночи под грохочущим кораблем Моргана. Морган спешил.

Двигатели выплевывали высоко в разряженный воздух мгновенно застывающие ледяные перья, записывая недолговечную историю прохождения корабля по бледному небу Локи огромными клубами пара. Никаких других следов пребывания человека не было в этом мире.

В грузовом бункере позади Моргана находились три бутыли с сефтом, маслянисто булькающем внутри. Они наполнили крошечную кабину запахом корицы, а Моргану нравился этот запах. Нравился сам по себе и из-за вызываемых им приятных воспоминаний о зарослях тростника в долине и лесах на склонах холмов, где он собирал свой груз, в неудобстве, опасности и полной свободе. Он также нравился Моргану потому, что будет стоить пятьдесят тысяч кредитов в Энцибель Ки.

Либо пятьдесят тысяч, либо ничего.

Это зависит от того, как быстро он доберется до Энцибель Ки. Летя в предрассветной тьме над Великим Болотом, Морган получил микроволновое сообщение и с тех пор выжимал из корабля все, что мог. Еще он что-то сердито бормотал себе под нос, подгоняя корабль толканием рычагов и проклиная его, планету Локи и все человечество, как делают люди, которые, в основном, одиноки, и привыкли разговаривать сами с собой.

Показания радара бесшумно пульсировали на экране перед Морганом, а впереди, под покрывалом утреннего тумана, раскинулся Энцибель Ки. У границ тумана он увидел выдающие присутствие цивилизации отметки, раскинувшиеся на поверхности Локи — угольно-черные поля с идеально прямыми дорогами между ними, и фруктовые сады, делящие на клетки склоны долины, которую Морган помнил еще дикой и одинокой. Он подумал о старых днях не очень далекого прошлого, когда он охотился на бородатых быков Харвестера, носящихся по лугам, и ловил сефтовых крыс там, где теперь раскинулись сады.

Небо на Энцибель было уже слегка грязным. Поселение... Морган сморщил узкое, обветренное лицо и сплюнул.

— Люди! — воскликнул он в яростном презрении пульсирующему радару. — Поселенцы! Отбросы!

В ясном утреннем небе дымный след позади него описал широкую дугу, уходящую за горизонт, к Дикой Долине, Дозорному Пику, озеру Нэнси и равнине Харвестер. Морган завис над невидимым посадочным полем, и корабль окутал мягкий серый туман. Дымный след, висящий над половиной планеты, медленно растворялся над вершинами и озерами, — единственными спутниками Моргана долгое время, — стал бледным, широким и, наконец, исчез совсем.

Морган вошел в пробирную лабораторию, где проводились пробы, с бутылью на плече, в которой плескался сефт. Его окружал запах корицы — пробирная лаборатория была одновременно и главным складом. Нахмурившись, Морган прошел мимо ровных рядов полок, нагруженными ящиками и бочками с этикетками. В конце помещения стояли рыжеволосый юноша с темным марсианским загаром на веснушчатом лице и — да, Морган взглянул дважды, чтобы убедиться — священник. Священник на Локи!

Юноша с марсианским загаром был в гладком серебристом фартуке. Как и сам кладовщик. С трудом сдержавшись, чтобы не фыркнуть, Морган посмотрел мимо широкого, сутулого плеча поселенца в коричневом свитере, и встретил проницательный взгляд светло-голубых глаз Варбурга, специалиста по проверке качества товаров, ставшего кладовщиком.

Глаза Моргана мельком глянули на серебристый фартук. Он криво ухмыльнулся и сплюнул. Поселенец расправил широкие плечи и перевел взгляд с листа бумаги в руке на полки. Ему было чуть больше двадцати — высокий, крепко сложенный и красивый, как и любой ганимедианин, парень со впалыми, румяными щеками.

— Мне нужно больше гормонального спрея, Варбург, — сказал он. — Столько же, сколько и в прошлый раз. И как насчет этих новых грибов? Мой картофель растет не очень-то хорошо. Думаешь, актидион поможет?

— Ну, Лаань’и он помог, — избегая взгляда Моргана, ответил Варбург. — А его поля рядом с твоими. Актидион — хороший антибиотик. Ладно, Эдди. У тебя в последнее время были проблемы с крысами?

— Да так, ерунда. Не стоит упоминания.

— Заканчивай с ними, — посоветовал Варбург. — У меня тут смесь сорок-два, прямо в дикумарине. Он расправляется с крысами лучше, чем морской лук. Эти твари размножаются слишком быстро, чтобы рисковать.

— Не так быстро, как люди, — сказал Морган.

Молодой поселенец сердито взглянул на него. У него были спокойные карие глаза под обесцвеченными солнцем бровями, подозрительно нахмурившимися, когда он разглядел стройного незнакомца. Морган не обратил на него внимания. Протолкнувшись вперед, он небрежно поставил бутыль на стойку.