Генри Каттнер - Земля обетованная

Морган протянул руку и взял банкноты из бескостных пальцев венерианина, пробежавшись пальцем по их краям. Их было десять. Он вытащил из кармана ключ и положил его на стойку.

— Ключ от шкафчика? — спросил Вэлли. — Очень умно.

— Две других бутыли лежат там, — сказал Морган. — По рукам?

— Еще нет, — смотря на Моргана круглыми, тусклыми глазами, тихо сказал Вэлли. — Мы хотим, чтобы вы работали на нас. Могу предложить вам очень хорошую сделку, друг мой.

Морган встал со стула быстрым, плавным движением и нетерпеливо ударил по ширме.

— Выпустите меня, — сказал он. — И я вам не друг, Вэлли.

— Скоро станете, — махнув рукой, пробормотал Вэлли.

Со скрипом и шорохом занавес поднялся, и шум бара снова окутал Моргана.

Народу стало больше. Работники фермы встали из-за стола, немного пошатываясь и моргая на сердитого владельца участка, стоящего в дверном проходе.

— Я бы всех вас выгнал с фермы, — крикнул он, когда занавес поднялся. — Если бы мог, то выгнал бы! Выходите, бездельники! На выход, пока я не свернул вам шеи. — Его яростный взгляд обошел помещение. — Вас мы тоже скоро выгоним, — проорал он бармену, который равнодушно пожал плечами. — Такие, как вы, тут не нужны!

Один из работников остановился, чтобы осушить рюмку, стоявшую на столе, а затем быстро присоединился к остальным. Помещик быстрыми, сердитыми шагами подошел к столу, выхватил рюмку из руки парня, вихрем развернулся и швырнул ее в потолочную лампу, освещающую отделенный занавесом пустой стол. На него посыпался дождь звенящих обломков. Владелец фермы повернулся и, громко топая, вышел из бара, вытолкав нерадивых помощников.

Морган посмеялся.

— По сравнению со мной, — сказал он, — вы ему нравитесь.

— Возвращайтесь, когда будете готовы, — посмотрев на Моргана круглыми глазами, ответил Шайнин Вэлли. — Вы вернетесь, Джейми Морган. Вы готовы....

Морган плюнул на пол, повернулся спиной к Вэлли, и вышел из бара.

Ему нужно было выпить еще.

Морган болезненно открыл глаза, морщась от яркого света. В течение заметного периода времени он и понятия не имел, кто он такой и где находится. Потом над ним склонилось знакомое лицо, и на секунду ему показалось, что он снова десятилетний мальчишка, смотрящий в лицо десятилетнему Руфусу Додду. Руф играл в солдатики. Он был одет в нелепую обтягивающую коричневую форму с эмблемой в виде Солнечного Кольца на воротнике и золотыми погонами на плечах. Но снаружи, в разреженном фиолетовом воздухе марсианского утра, где расстилалось дно мертвого моря, шевелились под ровными лучами солнца фиолетовые тени, и через пару минут мамы должны были позвать их на завтрак.

Пылинки танцевали в луче света, пробивавшемся через завесу век. Морган повернул голову и увидел, что лежит в маленькой незнакомой лачуге с толстым слоем пыли на полу. Справа и слева от него торчали металлические стойки кровати. Пластиковые занавески, выцветшие в местах складок, частично закрывали его.

В носу был запах горечи, а в легких — мертвый, затхлый воздух. Морган прищурился от головной боли и увидел небольшой черный объект, движущийся по стене — древнейший спутник человека таракан. Морган закрыл глаза и скорчил гримасу. Теперь он вспомнил, кто он такой.

— Здравствуй, Руф, — хрипло сказал он.

— Вставай, Джейми, — приказал знакомый, твердый голос. — Ты арестован.

Морган тяжело вздохнул. Он потер ладонями скулы — жесткий, царапающий звук щетины раздражающе проехал по его ушам. Он ненавидел тараканов, выцветшие занавески и весь это грязный, вонючий город, который поселенцы построили на чистой, одинокой, дикой планете.

— За что же, Руф? — спросил Морган.

Потирая лицо, он увидел руку, вдоль предплечья которой тянулся свежий ножевой порез. Морган задумчиво уставился на него.

— На это может быть много причин, — ответил Додд.

Он отошел на шаг назад и заложил большие пальцы за ремень. Его лицо стало во много раз старше десяти лет. В тот первый момент пробуждения, время, наверное, действовало, как фильтр между ними, фильтр, который скрыл суровую челюсть Руфа, морщины, рассекшие его лицо от носа до подбородка, и холодный, серьезный взгляд прищуренных глаз. Руф никогда не щадил себя. И было маловероятно, что он станет щадить других.

— Например, за пьянство, нападение на граждан города и побои, или за поведение, недостойное человека, — твердым голосом объяснил Руф Моргану. — А также за попытку разгромить кабак, где ты проиграл последний кредит. Но это все не то. Я арестовываю тебя за продажу сефта контрабандисту по имени Шайнин Вэлли. Ты дурак, Джейми.

— Конечно, я дурак. — Морган пошевелил пальцами ноги в грязных носках. — Только вот я этого не делал, Руф.

— Врать уже поздно. Ты всегда много болтаешь, когда напиваешься. Тебя слышало больше десятка поселенцев, Джейми, а затем ты спрятался тут, где найти тебя не составило никаких проблем. Я обязан арестовывать всех, кто не подчиняется новому закону о сефте. Это не моя прихоть. Не я пишу законы.

— Зато пишу я, — возразил Морган. — Я создаю свои собственные законы. Руф, ты нарушаешь границы. Локи — мой мир.

— Да, я знаю. Ты и еще несколько человек открыли его. Но теперь он принадлежит Торговому Надзору, чьи правила тебе нужно соблюдать. Вставай, Джейми. Надевай ботинки. Ты арестован.

Морган приподнялся на локоть.

— Что они со мной сделают?

— Депортируют, скорее всего.

— Ну, уж нет! — воскликнул Морган. — Только не меня. — Он поднял свирепый взгляд и дико посмотрел на старого друга. — Локи — моя планета.

— Нужно было думать об этом раньше, Джейми, — пожал плечами Додд. — Тебе придется идти в ногу со временем.

— Никто не прогонит меня с Локи, — упрямо стоял на своем Морган. — Никто!

— Будь благоразумен, Джейми. — Там... наверху полно места.

Додд посмотрел на небо, как и Морган. «Там» — всегда означало наверху, неважно, как далеко от края Галактики вы находились.

— Какое-нибудь крупное предприятие обязательно профинансирует тебя...

— И заодно свяжет по рукам и ногам, — заметил Морган. — Когда я открываю новый мир, я делаю это по-своему, а не так, как хочет «Атомное Солнце» или «Объединенная мощь». Когда я иду по Парадиз-стрит, я делаю это добровольно.

На секунду они оба затихли, думая о невидимом пути через звезды, дороге такой узкой и одновременно такой широкой, как нос корабля, ведущей туда, куда он направлен и ограниченной только звездами. Курс на картах обозначен с точностью до десятых долей градуса, но все курсы проходят по Парадиз-стрит.

Первооткрыватели, пилоты и космические бродяги — в основном те, кому не сидится на месте и, следовательно, подчиняются своему воображению.

Контраст между жестким функционализмом внутри космического корабля и неизмеримым великолепием снаружи слишком велик, чтобы не иметь названия. Так что всякий раз, когда вы стоите в рубке корабля и вглядываетесь в бездонную темноту, где вращаются ослепительные планеты, а звезды незаметно плывут по космосу, вы гуляете по Парадиз-стрит.