Барри Пэйн - Новый Гулливер [Затерянные миры. Том XXIV]

— Слуг у нас нет, — ответил он. — Имеется второй разряд существ, рабочие, но жить в наших домах мы им не позволяем. Мы так упростили жизнь, что каждый сам легко может смотреть за своим домом. В настоящее время каждое утро Контроль Гигиены посылает в каждый дом по двое рабочих для уборки и чистки, но еще вопрос, будет ли это продолжаться. В данный момент этот вопрос стоит на очереди. Это в некотором смысле роскошь, а роскошь опасна для интересов долговечности. Зачем нам слуга, который бы докладывал о нас? Если профессор знает гостя, в этом нет надобности. Если не знает, посетитель сам может сообщить о себе то же, что и слуга. Если бы профессор не хотел принять нас, наружная дверь не отворилась бы.

Мы нашли профессора не в первой комнате, а во второй, в столовой, где он принимал пилюли из алюминиевой чашечки, совершенно такой же, как и наши. Не обращая на нас внимания, он продолжал глотать пилюли, и мы в торжественном безмолвии ждали, пока он кончит. По внешности профессор очень напоминал моего спутника, только бахрома волос вокруг лысого черепа была темней и гуще, да что-то в его лице как бы указывало на пристрастие скорее к научным занятиям, чем на изощренную практичность. Я обратил внимание на то, как они курьезно поздоровались.

— Надеюсь, вы больны! — искренне воскликнул мой хозяин.

— Мне очень плохо, — был ответ, — но я уверен, что и вы страдаете каким-то злокачественным недугом.

— Ничего подобного! — сказал MZ04.

Когда я стал расспрашивать, мне объяснили, в чем дело. Гость принципиально должен воспользоваться первым же предлогом, чтобы дать хозяину почувствовать, что он его ставит выше себя. Поэтому этикет требует, чтобы гость являлся в дом нечесаным, немытым, как будто у него нет в доме тех удобств, какими располагает тот, кого он посетил. По той же причине он почитает долгом высказать заведомо ложное предположение относительно здоровья своего хозяина, чтобы тот мог поправить его. Но хорошо воспитанный хозяин, вроде профессора, спешит воспользоваться тем же случаем, чтобы, в свой черед, дать возможность гостю опровергнуть его предположение и тем поставить его выше себя.

Теперь они обменивались довольно тяжеловесными поздравлениями с днем рождения. Но, несмотря на все эти учтивости, я вынес впечатление, что эти люди вовсе не расположены друг к другу и, хотя волнения на Фуле вообще не поощряются, чувство зависти еще не умерло здесь.

— В таких торжественных случаях, — сказал профессор, — я имею обыкновение делать вам какое-нибудь приношение. Я предоставляю вам право прочесть любую рукопись в Центральном Департаменте.

— Благодарю вас от души, — сказал MZ04, — я намеревался сделать то же самое, но думаю, что у меня найдется нечто более вам по вкусу, — своей осапоженной рукой он указал на меня. — Вот курьезная штучка, недавно найденная мною. Вы изучаете историю древнего мира — может быть, она вас заинтересует. Мне с этим курьезом нечего делать, и я с удовольствием презентую его вам. Во многих отношениях — например, в его нелепом пристрастии к стоячему положению — он походит на наши существа второго разряда, но мне думается, что это неподдельная реликвия старого мира.

— Я того же мнения, — сказал профессор, — и чрезвычайно вам признателен за ваше великодушие. Умеет она говорить?

— И очень быстро, но с дурным акцентом.

Я решительно заявил им, что я человек свободный, никому из них не принадлежу и не позволю обращаться с собою, как с рабом и дарить себя, как вещь. Я несколько раз повторил это в различной форме. Они не обратили на это ни малейшего внимания и терпеливо ждали, пока я кончу говорить.

— У меня сегодня дело в Контроле Освещения и Отопления, — сказал MZ04. — Боюсь, что мне пора покинуть вас.

— Идете прогуляться?

— Нет. Я сегодня уже делал моцион. Я распадусь на составные части.

На моих глазах он как-то потускнел, превратился в туманное пятно, колеблющееся и блестящее, которое все расплывалось и, наконец, совсем исчезло.

— А теперь, — сказал профессор, — прежде, чем мы пойдем дальше, мне желательно было бы удостовериться в одном. — Ведь вы сейчас пришли из дома MZ04?

— Да.

— Вы не заметили в нем, при подъеме, наклонности пыхтеть и отдуваться?

— У него, бесспорно, легкая одышка.

— Бедняга! Бедняга! Мне страшно больно это слышать. Не прожить ему и сотни лет. Какая жалость, что такое высокоразвитое существо погаснет, как свеча.

По лицу профессора никак нельзя было сказать, что ему больно. Насколько я мог судить, он был скорей обрадован.

— Ну-с, теперь я могу всецело посвятить себя вам. Вы давеча протестовали, но, протест ваш, как и большинство протестов, был основан на неведении. Никто не думает обращать вас в раба. Можете смотреть на меня, как на своего хозяина, я же буду обращаться с вами, как с гостем, и смотреть на вас, как на большую редкость. Скажите мне, что я могу для вас сделать.

— Я хочу знать, куда я попал. Я хочу знать историю этого острова, — и что такое существа первого и второго разряда, — и как вы сумели упразднить пол, — наконец, что такое право заказа в Центральном Департаменте. Я здесь всего несколько часов, и все мне кажется таким загадочным и непонятным.

— Это Фула. Точных географических указаний ее положения относительно прочего мира я не могу вам дать, потому что ни в каком географическом соотношении с прочим миром она не находится. Как вы себе представляете: каким образом вы попали сюда?

Я вкратце рассказал ему о своем кораблекрушении и о своей борьбе с акулой, в доказательство показав ему свой большой складной нож, бинокль и еще несколько безделушек, которые мне удалось спрятать в платье, приготовленном для меня прежним моих хозяином.

— Я не сомневаюсь, — сказал профессор, — что вы говорите правду. Но, тем не менее, вы ошибаетесь. Так попасть сюда вы не могли. Это произошло иначе. Но я не расскажу вам как, чтоб вы не воспользовались этим для своего возвращения в старый мир. Вы не пленник, но пока я желал бы удержать вас здесь. А теперь, если желаете, я в общих чертах и по возможности короче изложу вам нашу историю и конституцию. А так как это будет нечто вроде лекции, я лягу. Публичные лекции и речи у нас принято произносить в лежачем положении: наиболее удобная поза способствует и наибольшей умственной сосредоточенности. Пойдемте в спальню.

Он повел меня в комнату, совсем такую же, как моя спальня в доме MZ04. На полу лежал надутый воздухом матрац. Он улегся на него, и, так как места на матраце еще осталось много, я не видел причины, почему бы и мне не сделать того же. Он заметил это и одобрил.

— Это благоразумно с вашей стороны. Отныне ваше тело перестанет отвлекать ваше внимание и вы будете лучше слушать меня.