Елена Клещенко - Еще о квартирном вопросе

Давно, давно пора было. Все лучше, чем в прежние времена, когда в центре пешеход не решался перейти без светофора даже самый узенький переулок. Или те безумные проекты, которые на полном серьезе рассматривались в начале века, вроде того, чтобы опустить весь центр под землю, а машины пустить поверху. Пушкина под землю… Дебилы.

На бульваре звенели детские голоса, слышались музыка, воробьиное чириканье и воркование голубей, клюющих куски печенья у многочисленных кафе, подковы цокали по булыжной мостовой. Поедая блин с протертой брусникой, Дэн наблюдал за ребенком в матроске, который гонял палочкой обруч. Реальный гуляющий ребенок или нанятый турбюро? Не разберешь. Дэн попытался активизировать пассивную образованность и вспомнить, как эта игра называется. Вроде — серсо. Или серсо — это шарик на веревочке?..

Красота. Все счастливы: и транспортники, и турагентства, а уж искусствоведы всякие, историки — про них и речи нет. Жилищный кризис, конечно, не исчез — квартиры тут стоят бешеных денег, до сих пор, за два года, еще не все раскупили. (Хотя по подсчетам журналистов, прибыль от проекта уже составила 300–500 %.) А ведь можно было открыть и третье, и четвертое пространство… В Москве уже существовало одно здание, в котором их было семь, — дом номер 302-бис по Садовой улице. Фонд памяти Михаила Булгакова никогда не пасовал перед трудностями.

В мэрии думали и о том, как бы раскрыть ПП-пространства в спальных районах, но вовремя затормозили: многоэтажки свой ресурс выбрали лет десять назад, так уж лучше сначала построить дома, а затем порталы, чем потом затевать стройку сразу в двух мирах…

Ну да лиха беда начало. Сейчас если кто и недоволен московскими властями, так это жители тех ПП-квартир, чьи окна после реконструкции выходят не на бульвар, а на транспортный узел. Не видать им больше, бедным, ни из кухни, ни из гостиной Александра Сергеевича на фоне неба (реплику памятника продали в Санкт-Петербург, а на месте бульвара построили эстакаду), не слыхать детских голосков и шелеста листвы. Дэн вспомнил Серегу Кузнецова и его супругу-поэтессу, как они развелись и разменяли на ПП Серегину квартиру на Малой Дмитровке. Серега прописал к себе Настю, у бывшей супруги поселился какой-то перец… и тут грянула реконструкция. В транспортный центр угодили поэтесса с перцем, а Серега с Настей — в туристский. Нежная душа поэтессы этого не вынесла, начались скандалы, угрозы суда. Настя подбивала Сергея наплевать на все и по-родственному разменяться со стервой наоборот, но Серега стоял на своем: ПП ставили за его счет, поэтому его будущие дети имеют право жить в экологически чистом районе, а бывшая супруга не утомится навещать солнце русской поэзии через портал. Суд был неизбежен, исход — неясен.

Дэн доел блин и допил кофе, но все продолжал сидеть на скамейке, глядя перед собой и пытаясь сообразить, что ему мешает наслаждаться идиллией. Специалисты рассчитали площади ПП, безопасные для целостности мира. У всех вроде бы получалось, что до критических площадей еще далеко. Но ведь известны случаи, когда экономические соображения изменяли предельно допустимые концентрации ядов в воздухе и воде, так кто сказал, что экономика не может влиять и на физические величины? Удвоение, утроение полезных площадей в центре Москвы — дело, конечно, хорошее. Пусть кто-то на этом руки греет, все равно у скольких людей жизнь пошла на лад. Но вот…

Как это будет, если мир все же лопнет, расслоится надвое, будто кленовое семечко? Порталы бездействуют, Серега никогда больше не встретит на лестничной клетке свою бывшую, но и Дэн никогда больше не увидит родителей, и дай-то Бог, чтобы Машка в этот момент была не в школе, а дома, с Аней… Население земного шара уменьшится вдвое (если неумолимая физика разделит нас ровно пополам). Включая президентов и прочих начальников. Скажем, наш окажется в другом пространстве, а американский — в том же, что мы, или наоборот…

Тьфу! Чего только не лезет в голову. Ну что такое столица? Точка на карте. Ну пусть даже все крупные города мира — тысячные доли процента от общей площади шарика! Ни черта подобного не будет. В конце концов, за что коллегам-физикам деньги платят? Не зря же они прохлаждаются в своем ПП-Академгородке между улицей Вавилова и Ленинским проспектом?! Все будет хорошо.

Он выбросил обертку и стаканчик в мусорный бак и пошел обратно, к порталу.

Выезжая со стоянки, взглянул в небо. Ему показалось, что заходящее солнце стоит выше, чем только что было. Конечно, оттого, что исчезли старые дома и памятник Пушкину, уступив место эстакаде, — горизонт как будто ниже. Сам закат действительно был немного другим, шире растекался в дымке, которая всегда поднимается летом над городскими трассами. Это понятно. Но солнце-то все равно одно, правильно?..