Роберт Шекли - На суше и на море 1963

Хорошо, когда к засаде можно подойти незаметно и находиться там вдвоем или втроем, следить продолжительное время без всякой помехи за подвешенной тушей и, наконец, если понадобится, покинуть место столь же незаметно. Лучше всего иметь достаточно большой кустарник недалеко от намеченного дерева. Причём очень важно суметь приблизиться к тщательно подготовленной засаде незаметно, не обратив на себя внимание льва, пожирающего добычу или отдыхающего под деревом. Не предусмотрев всего, ждать льва второй раз — бесполезное дело.

Озабоченные этими мыслями, мы трудимся почти два часа. Со стороны, противоположной приманке, проделываем в кустах дорожку и там устраиваем себе просторное место, приготовив также и окошко для удобного наблюдения. Зебра висит метрах в полутора от земли, привязанная к дереву за задние ноги. Готова и засада, подобраться к ней нетрудно, весь участок основательно просматривается. Машина должна остановиться примерно за пятьсот метров, оттуда мы будем осторожно пробираться по утрам, пока не достигнем своей цели.

Возвращаемся в лагерь поздно. Группа Сечени тоже убила зебру и подвесила ее, как и мы. Но до завтрашнего вечера они не намерены возвращаться к засаде, считая, что пока не следует тревожить зверя.

Сегодня впервые встречаемся с местными козлами-импалами. Впоследствии мы неоднократно присутствовали на их грозных поединках, во время которых они ни на что не обращают внимания, и тогда безо всякого труда можно приблизиться к ним на пятнадцать-двадцать метров. Они комично толкают друг друга и непрерывно чихают. Впрочем, этот характерный звук и выдает борцов.

Ближе к сумеркам мы проезжаем огромное, основательно вытоптанное пастбище. Старая широкая колея делит его ровно пополам, справа видим большую группу обезьян. Они тоже заметили нас и короткими, скорее вертикальными, чем горизонтальными, прыжками удирают в сторону леса. Чуть не обгоняем их, когда за ними появляется отставшая совсем маленькая обезьянка, стараясь изо всех сил догнать остальных.

Гарольд бешено тормозит машину. Мы еще не остановились, как он спрыгивает и, стаскивая на ходу с себя куртку, бросается на землю. Обезьяны молниеносно исчезли между деревьями, но маленькая обезьяна не сделала еще и полпути, когда Гарольд попытался набросить на нее куртку. Неудача — детеныш убегает дальше! Второй раз ему спастись не удается. Обезьянка отчаянно старается выбраться из темноты, но Гарольд уже схватил добычу и победоносно несет ее к машине. Сначала он освобождает голову пленницы. Крохотная обезьянка сердито гримасничает, глядя на нас, однако через несколько минут успокаивается настолько, что удается привязать ей нечто вроде подпруги из куска веревки, конец которой прикрепляем к сиденью. Обезьянка пугается наших движений, прыгает, но беспощадная веревка каждый раз резко тянет ее назад. Желая успокоить этого глупого детеныша, мы ласкаем его, и наши старания постепенно увенчиваются успехом. Она не смотрит уже таким диким взглядом, сидит смирно на своем месте, а у самого лагеря даже разрешает посадить себя на колени.

В лагере угощаем обезьянку джемом, очищенной морковкой и поим молоком из маленькой тарелочки. Видно, зверек чувствует себя лучше, но еще время от времени сердито берет веревку и своими маленькими зубами отчаянно пытается перегрызть ее. Эта привычка сохранилась у нее даже после того, как через два-три дня она получила длинную веревку, позволяющую ей свободно передвигаться в радиусе восьми-десяти метров. Вообще обезьянка быстро смирилась со своим положением и частенько смешила нас своим поведением, укоризненными гримасами маленькой черной мордочки, забавными криками. Ее аппетит непрерывно улучшался, и во второй половине дня она с удовольствием поехала с нами на охоту. В машине сидела там же, где и в день пленения, но теперь считала это естественным и с любопытством оглядывалась вокруг, была приятной, веселой спутницей. Она со всеми подружилась, не могла примириться только с грозой.

А вот этого-то как раз было в Кемп Икоме предостаточно. По утрам небо сияло. Хорошая погода держалась до обеда, потом небо покрывалось густыми облаками, сверкали молнии, гремел гром и разражался ливень. Мы вполне приспособились к этим условиям, зная, что время обеда надо как-то продлить до четырех-пяти часов. Позже небо, как правило, прояснялось, и до наступления темноты можно было еще поездить. Бывало и так, что мы спешили с отправлением, и гроза застигала нас по дороге. Обезьянка в таких случаях дрожа пряталась под курткой кого-нибудь из нас. Там, судорожно вцепившись в рубашку, она выжидала конца грозы, находясь все время в сильнейшем страхе. Нередко солнце еще безмятежно сияло над нами и мысль о непогоде нам и в голову не приходила, а обезьянка уже вела себя так, как в разразившуюся бурю. Без сомнения, животные, особенно дикие, заранее чувствуют приближение непогоды. Я пришел к такому заключению: вовсе не обязательно, чтобы хорошая погода сменялась плохой, теплая — холодной, может быть, и наоборот. И все-таки зверь прячется, не выходит, ищет защиты. На него действует сама перемена. Этим можно объяснить и то, что часто в самую ясную и абсолютно безветренную погоду, наиболее благоприятствующую охоте, в сумерках на закате солнца и позже можно сидеть в засаде до полуночи или бродить до изнеможения в лесу и ничего не находить, будто все вымерло.

Наши охотничьи лицензии уже кончались, да и новых видов зверей на этом участке было мало. Водяной козел, антилопа роан, ориби, лев; кроме того, каждый из нас может взять еще по одной газели гранта и по одной антилопе импала. В лесу то и дело стали встречаться следы леопарда. Глядя на них, вспоминаю, как на второй день (вернее ночь) после нашего приезда один леопард не постеснялся заглянуть в наш лагерь.

Поскольку это было на вторую ночь, то никак нельзя было сказать, что он давно за нами наблюдал, успел познакомиться и привыкнуть. Многие из нас слышали вблизи лагеря его голос. Но никто не подумал, что он осмелится забраться в нашу палатку-кухню и захватить с собой приготовленное на следующий день мясо. Хотя получилось именно так. Утром, обнаружив кражу, все же на него не рассердились. Случай нам показался до того оригинально африканским, что вроде даже захотелось его повторения еще хоть раз. Но таких происшествий больше не было.

В другую ночь возле палатки препараторов мы обнаружили свежие следы леопарда. Удивляться тут было нечему. Препараторы обычно живут отдаленнее всех от центра лагеря, и около их палатки всегда изобилие всяких остатков: костей, обрезков кожи и мяса. Птицы не успели очистить участок от отбросов, а ветер донес о них весть пятнистому рыцарю африканской ночи.