Роберт Шекли - На суше и на море 1963

Как-то, ужиная в ресторане отеля, я невольно оказался свидетелем любопытного разговора. Вернее, говорил только один человек, толстый мужчина с красным лицом и мясистым угреватым носом. Он настойчиво доказывал своему собеседнику, что не верит в успехи русских в освоении космоса. В этот день в газетах появилось сообщение о полете американского космонавта Карпентера, и толстяк, держа в руках последний номер «Нью-Йорк тайме», восклицал:

— Вот, я вижу, этот парень действительно был в космосе. На старте присутствовали журналисты, запуск ракеты показывался по телевидению. А русским я не верю. Это все пропаганда!

Интересно, что скажет этот Фома неверующий теперь, после полетов Николаева и Поповича, Терешковой и Быковского!

Я не дослушал конца разговора, мне нужно было спешить, и, расплатившись, вышел.

Через некоторое время на террасе, у демонстрационных досок, я снова увидел эту пару. Толстяк разглагольствовал и здесь:

— Интересно все-таки наблюдать за чемпионами. На лицах напряжение, внимание сконцентрировано, видно, ребята толковые, раз головой деньгу зашибают.

— А вы-то сами играете? — спросил его собеседник.

— Да, я игрок, — самодовольно засмеялся толстяк, — но на бирже. А шахматы для меня — темный лес.

Виллемстад — один из оживленных торгово-пассажирских портов западного полушария, расположенный на пересечении многочисленных морских путей. Каждый день мимо наших окон проплывали в обе стороны десятки судов под флагами различных стран. В базарные дни сюда спешили груженные рыбой, овощами и фруктами утлые венесуэльские парусники. Войдя в залив, у специальной пристани они подвергались таможенному осмотру, а затем пришвартовывались на «фишмаркит» — морском базаре, где прямо с лодок шла бойкая торговля. «Фишмаркит», особенно рано утром, представляет собой очень живописное место. Здесь обычная для базаров сутолока, разноязыкий говор, яркие краски и целая гамма запахов. Вдоль длинного, во всю набережную, прилавка, как возы на деревенской ярмарке, стоят парусники. На прилавках груды апельсинов, яблок, помидоров, сладкого картофеля и папайи, но особенно много бананов. Бананы эти самых разнообразных размеров, от карликов светло-зеленого цвета с палец величиной до желтых гигантов сантиметров двадцать пять — тридцать длиной. Немного поодаль торгуют только что пойманной свежей рыбой.

Время от времени в порт важно и степенно, с музыкой входили пассажирские лайнеры, и тогда город подвергался нашествию туристов. Вооруженные фото- и киноаппаратами, туристы растекались по улицам, снимая на пленку все живое и мертвое, и обычно посещали наш отель. Отель готовился к их нашествию, и в казино рулетка начинала крутиться с самого утра.

Как-то ранним утром, в начале турнира, когда шумная толпа туристов высыпала на террасу отеля, один из судей турнира, загоравший у бассейна, вдруг вскочил и, одеваясь на ходу, бросился к турнирному залу.

— Закройте двери! — закричал он. — А то туристы все растащат на сувениры! Я их знаю!

В один из жарких дней, когда мы, как обычно, скрывались в бассейне от духоты и зноя, перед входом в залив появился огромный пассажирский лайнер с зеленой полосой на трубе. Все, кто был на террасе отеля, бросились на парапет крепости, чтобы посмотреть, как красавец корабль будет входить в гавань. Когда лайнер медленно проплыл мимо нас, на его корме хорошо видны были золотые буквы: «Санта-Мария». Лиссабон».

Как в этот момент я пожалел, что у меня не оказалось при себе фотоаппарата! Ведь это была та самая легендарная «Санта-Мария», восстание на которой показало всему миру, что в Португалии зреет оппозиция диктаторскому режиму Салазара.

Залив Святой Анны делит столицу на два района — Пунду и Отрабанду. Связь между ними поддерживается посредством оригинального раздвижного понтонного моста «Королева Эмма». По сигналу подходящих кораблей мост разводится. Одна из крайних опор моста установлена на шарнире, и, медленно вращаясь вокруг него, мост плывет на понтонных лодках и пришвартовывается к одному берегу, освобождая путь кораблям. Тогда на крепостной стене у входа в залив светофор загорается зеленым светом. Путь свободен.

Около моста вечно толкутся туристы. Движение в заливе оживленное: не проходит и часа, чтобы мост хотя бы раз не разводился. Часто, отправляясь в Отрабанду, в кинотеатр «Вест-Энд», нам приходилось добираться назад в Пунду на маленьких, напоминающих наши речные трамваи катерах.

Напротив отеля «Кюрасао интерконтиненталь» — высокая каменная стена с бойницами, из которых высовываются жерла старинных чугунных пушек. Это форт Амстердам, одно из первых укреплений, воздвигнутых голландцами на острове. Теперь здесь помещается резиденция генерал-губернатора, и перед главными воротами форта дежурят вполне современные солдаты с автоматами и в касках. Над резиденцией колышется национальный флаг Голландской Вест-Индии — на белом фоне красная и синяя полосы, расположенные перпендикулярно. На синей полосе шесть звезд, по числу островов, входящих в Нидерландские Антиллы.

И наш отель, и резиденция генерал-губернатора находятся в Пунде — торговом районе острова. В рекламных проспектах Пунду называют «раем для покупателей». На прилавках многочисленных магазинов Пунды соревнуются между собой товары со всех концов земного шара — американские, японские, немецкие, французские, английские.

В мире есть несколько мест, где торговлю можно вести беспошлинно — «дьюти фри» и товары не имеют наценок, иногда сильно удорожающих их стоимость. Это так называемые «открытые порты», как Аден, Сингапур. К ним же относится и Кюрасао.

Официальной монетой на Кюрасао считается гульден или гильдер, но не голландский, а свой, в два раза больший голландского; наравне с местными деньгами имеют хождение и «гринбэки», как здесь зовут американские доллары. Во многих лавках, чтобы привлечь американских туристов, при оплате долларами делается скидка.

Во время нашего пребывания на острове происходили выборы в местный парламент. Борьба шла между двумя основными партиями — социал-демократической и национальной. Сторонники социал-демократов ходили в соломенных шляпах, выкрашенных в красный цвет, их противники — в серый. Во время предвыборной кампании во многих магазинах стояли для продажи рядом две горки шляп — красных и серых, на любой политический вкус покупателя.

По-своему откликнулись местные негоцианты и на шахматный турнир. При оформлении витрин стала заметной «шахматная тема». Появились портреты гроссмейстеров, клетчатые флажки с черным конем — эмблемой турнира, шахматные доски, шахматные книги.