Елена Долгова - Предсказатели

«Нам на самый верх, Келлер сейчас на месте».

Я и Лу, втиснулись в узкий лифт, непонятно на кого рассчитанный — наверное, на киберов или пакеты с покупками. Свет погас сразу же, как только лифт пополз вверх, но мы оба безо всякого труда ориентировались без света. Именно в эту минуту первые признаки трагического беспокойства затронули меня. Это не был ни страх темноты, ни волнение от близкой драки, ни естественное нежелание получить рану. Еще минуту назад я надеялся на себя и был в хорошей форме. Теперь посторонняя сила вмешалась в саму природу событий…

Уверенность истаяла. Я стоял, зажатый в тесном пространстве, беспомощный и неподвижный, потерявший представления о времени, душа моя корчилась, понемногу лишаясь накопленных сил. Это не было настоящим пророчеством (безнадежно мне недоступным), но сомнений не оставалось: жесткая схватка неизбежна, и за нею последует смерть одного человека. Я не знал, кого выбрало проведение — Лу, Келлера или меня. Нечто смутное — невидимое, но ощутимое, твердое и холодное поджидало нас в темноте. И темнота та была не поверхностная, которую легко преодолевает мысленное зрение, я бы назвал ее тьмой кромешной, если бы не хотел уклонился от избитых сравнений.

Ненадолго мне показалось, будто Лу исчез, и я один стою в коробке лифта. Вязкая субстанция медленно подползала сбоку. Среди обрывков мрака копошились ее щупальца…

Лифт встал. Толчок очень кстати вывел меня из транса. Несмотря на зимний холод, рубашка под курткой насквозь промокла от пота. Капеллан замкнулся, я не смог понять, затронуло ли его мое видение.

— Еще не поздно вернуться, — вдруг сказал он с кривоватой усмешкой и я понял, что видели мы примерно одно и то же.

— Вернемся, как только заберем фонарь.

— Да, холерски грязное место.

В определенном смысле Лу был прав — коридор носил явные следы запустения. С большей части дверей еще не сорвали запечатавшие их бумажные ленты, однако, штукатурка местами уже слегка осыпалась, ее серые крошки пачкали покрытия пола. По стенам расползались высохшие потеки, правда, не крови пока, а только воды.

Мы с капелланом, не сговариваясь, остановились, чтобы передохнуть, я вытер мокрый лоб и попытался сориентироваться.

…Щупальца больше не показывались, зато присутствие Келлера теперь сделалось явным. Он был совсем один не только в комнате, но и на этаже и, очевидно, испытывал острое беспокойство…

Наверное, в том несчастье, которое дальше произошло, сыграла роль наша привычка, полагаться на не зрение, а на пси-способности. Ни мне, ни капеллану не пришло в голову проверять помещение визуально, и мы сразу занялись Келлером — нажали мысленно , принуждая противника к подчинению. Враг побарахтался и отключился — скорее всего, заснул. Лу вытащил складной армейский нож и с ловкостью на грани изящества поддел язычок замка.

— Проход свободен.

Я вошел первым. Комната была почти без мебели. Келлер сидел на единственном стуле. Он, оказывается, не спал и мог адекватно оценить происходящее. Меня поразило выражение на его лице. Страх это реакция на обстоятельства, ненависть есть ненависть, но Келлер, насколько я мог судить, не испытывал страха. Он если и ненавидел, то, скорее, обстоятельства, чем меня. Кажется, он пытался что-то сказать, но мои с капелланом усилия лишили его способности связно ворочать языком.

Я без церемоний обыскал неподвижного врага, но фонаря так и не обнаружил. Под ногами путалась дорожная сумка — открытая, только что перерытая и мною, и капелланом. Пепельница, полная старых окурков, стояла прямо на полу. Единственная женская вещь — изогнутая металлическая шпилька, видимо, забытая Кэтти, торчала в щели косяка. В целом комната выглядела точно так, как может выглядеть временное, на две-три ночи, пристанище беглеца, которое не имеет смысла приводить в порядок. Спущенная надувная кровать Келлера комком валялась в углу. Скорее всего, он был тут не первым, еще раньше комнату облюбовали бродяги. Изначально белая дверь в ванную оказалась изрядно захватанной. За нею было пусто и довольно погано, — я почувствовал эту скверну и поначалу не стал заглядывать внутрь, брезгуя прикасаться к липкой дверной ручке.

И, все-таки, обыск был неизбежен, хотя Лу упорно возился возле Келлера, пытаясь что-то узнать, но тот лишь мотал головой словно пьяный, явно преувеличивая свое недомогание. Не могу сказать, что мысли проходимца совсем не читались — кое-что мерцало, но картины получались сомнительные и посторонние.

— Воздействуйте на него как-нибудь, — попросил я капеллана. — В конце концов, устройте ему легкую реморализацию.

Лу неодобрительно вздернул подбородок.

— Я не умею это делать, а если бы и умел — не стал.

Таким образом, нормаментальный Келлер продолжал дурачил двух не самых слабых псиоников Порт-Калинуса, а мы не могли седлать с ним ничего. Я не занимался рукоприкладством лет десять, но, не выдержав, все же закатил бывшему референту Оттона хорошую пощечину. Тот сделал единственное, что мог — плюнул в меня, но я прочитал его реакцию и успел отшатнуться, но по инерции шагнул внутрь ванной комнаты.

Внутри было темно.

Чужого присутствия я не ощущал. Не было ни тяжести, ни яркости, ни враждебного сигнала — собственно вообще ничего, кроме вони нечистого места… За одним исключением — там дышали. Это легкое сопение различал даже обычный слух.

В следующий миг я второй раз за двое последних суток получил кулаком в лицо, но на этот раз не от Келлера.

Противник ударил меня и пустился наутек. Он был толст, коротконог, я черпнул энергии из запретного резерва, догнал его одним прыжком и без церемоний ударил в затылок.

Враг рухнул, но тут же встал, ткнул меня под дых и развернулся к Лу. Капеллан тоже приступил к практическим действиям — саданул противника в подбородок. С таким же успехом он мог долбить мраморную статую — тот даже не охнул, хотя брызги его крови испачкали и меня и священника…

Не стану подробно описывать драку. Она началась неожиданно, а продолжилась в силу привычки отвечать ударом на удар. Через очень короткое время я вдруг понял, что успеваю только защищаться. Мы оба с капелланом, оказались в одинаково отчаянном положении, потому что не справились с коротышкой сразу же. Он, казалось, не чувствовал никакой боли и не испытывал усталости, хотя выглядел вполне телесным. Стыдно признаться, но на ментальном уровне я по-прежнему не видел никого . Если бы я выказал свою растерянность, он убил бы меня.

Лу от чужого пинка отлетел в угол и там осел на сплющенную надувную кровать. Келлер все еще не мог пошевелиться, однако, он с лихорадочным интересом наблюдал за дракой. Ситуация становилась критической — я был жив лишь потому, что поддел под куртку бронежилет, от головы отводил удары руками, левая пострадала больше правой и почти потеряла чувствительность, но я не сразу обратил на это внимание.