Елена Долгова - Предсказатели

Он сел и потрогал распухшее колено.

«Почему сейчас? Что с нами будет?»

Келлер опустил веки, и в тот же миг сработал телепорт. От резкого искажения реальности иллирианца едва не стошнило.

…Когда он открыл глаза, комната исчезла. Исчезло все, что напоминало о затерянном местечке в стране луддитов, кроме старого табурета. Табурет выглядел чужеродным среди блестящего металла и чистого пластика.

— Добрый день, посетитель.

Гид был синтетический и говорил на внутреннем языке ордена.

— Следуйте вдоль светящейся линии, посетитель.

Келлер встал и пошел, из самолюбия стараясь не хромать и понимая, что зря старается, — все равно заметно.

— Не сворачивайте, — посоветовал все тот же безжизненный голос.

Белая полоса вела к стене, при приближении иллирианца перегородка раздвинулась, за этим проемом открылся просторный зал, выдержанный в темно-синих тонах.

— Садись на скамью.

Длинный худой человек, сказавший это, устроился на возвышении, лицо скрывала маска с отверстиями для глаз и рта. Поддельные губы не двигались, но легко пропускали голос. Еще двое незнакомцев в точно таких же темных масках замерли в креслах по обе стороны от высокого.

— Имейте в виду, ваши настроения отслеживаются, насколько это позволяет возведенный при вашей же подготовке барьер.

— Я могу увидеть командора?

— В просьбе отказано. Зенон сам решает, кого ему принимать.

— Я должен объяснить ему причины провала в деле со священным фонарем.

— В таких объяснениях нет необходимости.

— Я сделал все, что мог.

— Да, ваши способности не позволяли сделать большего.

Страх коснулся Келлера. «Если они сочтут меня бесполезным, то уничтожат немедленно, и сунут тело в утилизатор. Или того хуже — лишат меня разума и используют как материал для ритуалов».

— Кое-что вам можно поставить в заслугу — например, изменения, сделанные в надписях на менгире судьбы. Работа не сложная, но выполнена добротно.

Человек в маске одобрительно кивнул. Он выглядел не злым, но и не благостным, а, скорее, равнодушным. Равнодушие искусственно создавалось пластиковой личиной, но могло оказаться истинной чертой характера.

— Перейдем к делу, — сказал высокий, и иллирианцу показалось, будто в измененном маской голосе неприятно завибрировала ирония. — Не будем тянуть время. Мы помним, что некогда вы оступились. Орден проявил снисхождение. Вы получили свободу действий, хоть и не даром, потому что любое благодеяние требует возмещения…

Келлер хорошо помнил «возмещение». Пальцы непроизвольно коснулись поврежденного колена, но человек в маске держался так, как будто не видел этого жеста.

— …В последнее время вы все же сделали для нас многое. Но, к сожалению, некоторые посвященные подозревают вас в саботаже. Особенно это касается изъятия «священного» фонаря. Женщина, которая работала вместе с вами, была наказана нашим тамошним резидентом, но лишь постольку, поскольку он не сумел добраться до вас.

— Она ликвидирована? — как можно спокойнее спросил Келлер.

— Нет. Она жива, а ухо не сложно реконструировать. Наш человек поспешил с решением, но его не следует порицать — ваш старый проступок многим внушает антипатию. Эта антипатия распространяется и на ваших помощников.

«Я не должен показывать заинтересованности в чьей-то судьбе, кроме, разве что, в своей собственной. Но разве мои мысли для них не понятны? Эти люди искушены в понимании движений души, особенно темных и мучительных».

— Ваша склонность к недовольству и возражениям для нас не новость, — с оттенком некоторого раздражения добавил высокий. — Советники считают ошибкой решение о вашей независимости. Признаться, у нас не так много вариантов. Вы прошли через телепорт и знаете слишком много. Основания для уничтожения всегда найдутся — хотя бы ваши старые проступки против доктрины. Мы могли бы бросить вас снаружи на произвол судьбы, но и такой образ действий многие считают неправильным. Есть третий вариант — полноценное возвращение в орден.

— А такое возможно?

— Да. Если вы докажете свою благонадежность. Способ вам подскажут.

«Хочу ли я возвращения? Еще вчера сказал бы себе „нет“, но после недель бегства и опасности попасть в такое место многое значит. Потерять будущее глупо, но еще глупее не вернуть его хотя бы отчасти… И все же Зенон… И Джено. Между нами никогда не будет ни забвения, ни примирения».

— Командор Зенон не вечен, — равнодушно произнес человек в маске. — Когда-нибудь он навсегда уйдет в Великую Пустоту. Место займет преемник, который ценит верность. В том числе такую, к которой пришли через размышления.

Внешний смысл этих слов лежал на поверхности — не поймет разве что дурак. Но был и второй смысл, тайный. «Или эти трое в оппозиции к Зенону, или меня настойчиво испытывают. Стоит ошибиться хоть на волосок, и я сделаюсь трупом».

— У вас есть приказания? — прямо спросил Келлер.

— Пока только вопросы. Вы знакомы с дочерью консула Арбела?

— Да.

— Насколько тесным является ваше знакомство?

— Оно только косвенное, через ее брата. Девушка — стихийный пророк, по признакам пророк довольно сильный. У нее были видения фатального толка, касающиеся ее самой. Я не берусь судить, насколько они правдивы, ее брат, Северин, обратился ко мне за помощью, потому что знал меня как сведущего человека, бывшего чиновника администрации Оттона.

— Расскажите о своих действиях в ее отношении, совершенных по приказу командора.

«Зачем он спрашивает? Или проверяет меня на искренность или пытается интриговать против старика. Возможно и то, и другое вместе».

— Я действовал только в рамках предписанного и разрешенного орденом. Пытался найти записи монахинь Разума, которые бы подтверждали способности девушки, но не нашел их ни в официальных архивах, ни в закрытых от других секторах Системы, ни в частном бумажном архиве Юлиуса Вэнса.

— Что вы можете сказать о самом Вэнсе?

— Он относительно стар, и, хотя внешне находится не у дел, он до сих пор опасен и влиятелен.

— Вернемся к дочери консула. Вы сообщали ей какие-либо сведения или дарили предметы?

— Только калейдоскоп, переданный по прямому указанию командора Зенона.

— Девушка приняла подарок, значит, она относится к вам с доверием?

Юлий колебался лишь долю секунды. «Меня сейчас видно насквозь. Следует отвечать максимально точно и искренне».

— Нет. Она испытывает ко мне умеренную неприязнь, и это связано с порчей менгира судьбы и неудачным вмешательством в дела ее брата.

— Она подозревает, что вы действовали по приказанию ордена?

— У меня нет никаких оснований так считать. Она не упоминала ни орден, ни даже возможность его существования. Она не задавала вопросов, которые выдали бы ее интерес.