Виктор Гончаров - Долина смерти. Век гигантов

Николка развязал еще двух пленников и опять в виде парламентеров отправил их к неприятелю. Его напутственные слова на этот раз были таковы:

— Передайте: если могли не хотят жить с нами в дружбе, арийя перебьют их всех до одного громом и молнией.

Парламентеры помчались к реке, где их соплеменники митинговали вокруг раненого вожака, не решаясь на дальнейшие действия, но, добежав, они передали, по всей вероятности, совсем не то, что говорил Николка, так как немедленно возникла новая волна атаки.

На берегу осталась толпа стариков, женщин и детей, подоспевших с тяжелой ношей. Их было не менее 300 человек.

— Приготовить луки, — скомандовал Николка, и еще:

— Стрелять только в ноги…

Он еще надеялся на мирное разрешение столкновения.

Когда волна атакующих подкатилась на 100 метров, раздалась команда «пли». Каждый охотник раз за разом, как было условлено, выпустил три стрелы. Николка выпалил из винтовки. Тридцать моглей вышло из строя, и волна опрокинулась вспять.

Был освобожден последний пленник и с еще более суровым наказом препровожден через стену. Но он не успел передать его: возбуждаемая женщинами и стариками разъяренная лавина в третий раз катилась от реки. Теперь вся орда следовала за ней.

Скрепя сердце, отдал Николка приказ: «стрелять в грудь и не жалеть стрел». Сам он отложил винтовку, в которой оставалось восемь драгоценных зарядов, и тоже взял лук.

На этот раз могли не были встречены громом и молнией, зато стрелы тучами впивались в их тела. Ркша, Тух, Вырк и Оджа из своих колоссальных луков одной стрелой пронзали двух врагов. Пред оградой в две-три минуты было положено около полусотни трупов… Передние ряды дрогнули, попятились. Задние напирали, стыдя и возбуждая. Замешательство — на короткий миг, потом — ответная куча камней и копий, фонтаны крови за стеной и на стене, вой случайно раненого мастодонта, бешеное завывание собак, рвущий барабанные перепонки воинственный клич моглей… Николка вынул затычку из железной трубы, и струя перегретого кипятка зафыркала в желтые лица и груди… Кипяток вызвал панику, претворившуюся тотчас же в неистовый взрыв ярости: отступать не позволяли старики и женщины… Атака докатилась до ограды. Презирая и стрелы и огненную воду, полезли могли по телам павших на стену. Коммунары взялись за свои страшные топоры и долбили, крошили, рубили головы, руки, рассекали груди…

…Что-то помутилось в голове фабзавука, когда последние остатки кипятка выхлестнулись на чью-то черную грудь. «Успокойтесь! Успокойтесь!..» — услыхал он подле себя ласковый знакомый голос. То был Скальпель — благодушный, как всегда, с сетью запутанных морщин на лице и с запотевшими стеклами очков. Николка вдруг увидел, что сидит у себя в комнате на газетно-ящичном диване и что вся жестокая сеча была тяжелым сном. Как посветлело сразу на душе его. Николка слабо улыбнулся, собираясь е мыслями. «Я вам расскажу штуку, вот так штуку…» — сказал он вдруг и увидел, что сон не был сном, а страшной действительностью: Скальпель перевязывал ему голову, а на каменной стене, залитые кровью с головы до пят, ожесточенно сражались — из последних сил — отважные коммунары. Николка оттолкнул Скальпеля и, подняв чей-то топор, ринулся к стене. Теперь сражались не только охотники, но и старики, женщины и дети — с обеих сторон. Стена пылала кровавой краской. Собаки терзали внизу тела сорвавшихся со стены моглей. Мастодонт, мстя за свои раны, топтал ногами каждого желтолицего, сумевшего уйти от собак. Лошади разбили конюшню и метались — буйногривые, красноглазые — по двору, вместо ржания выпуская из сдавленных ужасом глоток хриплый вой. Костер, оставленный без присмотра, догорал. Сразу потемнело, будто нахмурилась природа на бешенство кровожадных двуногих; небо, как траурным крепом, затянулось черными тучами; свинцово-серая река заплескала буйно о берег. Никто не заметил этих грозных симптомов.

Николка оправился от удара в голову и понял, что дальнейшее сопротивление — бессмысленно.

— Доктор! — гаркнул он со стены. — Сейчас же всех небоеспособных в пещеру и туда же лошадей! Живо, если вам жизнь дорога!..

Медик понял его. В пещере был второй выход.

Стену остались защищать десять человек охотников, три старика с Айюсом, старуха Гарба, несколько инвалидов и несколько юношей в возрасте 13–14 лет.

— Коммунары! — перекрыл Николка ором вой, крики, лай. — Мужайтесь! Сейчас будет помощь!.. — И он дал сигнал пяти охотникам, дисциплиной прикованным к деревьям на обрыве и оттуда осыпавшим стрелами ряды нападающих. Когда помощь прибыла и яростно заработали свежие топоры, Николка снова крикнул:

— Дети и старики в пещеру! Живо!..

Его не посмели ослушаться. Но это была ошибка: в горячке битвы Николка не заметил, как последним его приказанием обнажился правый фланг двора. Через стену лавой устремились могли. Мастодонт был слишком неповоротлив, чтобы сдержать их напор… Скатилась со стены морщинистая Гарба, пораженная в спину. Два инвалида шлепнулись вслед за ней.

Коммунары оставили стену и, сбившись в кучу на середине двора, сражались, теперь окруженные со всех сторон. Вторая схватка кипела около пещеры. Николка выпустил все заряды из винтовки… Рос кровавый вал вокруг обреченных на смерть. Надо было пробиться к пещере.

— Вперед! — крикнул Николка и с гигантами Мъмэмом и Оджей по бокам кинулся в самую гущу врага.

…Полыхнула молния, разодрав черное небо. Гром потряс воздух и землю. Закачалась земля под ногами. Со стороны реки буреносный порыв принес ропот близких волн. С обрыва сорвалась скала и грохнулась, разрушив полстены. Замерли все: и краснокожие, и желтокожие. Невидимый сигнал оборвал битву. Замер Николка, забыв о пещере; земля определенно тряслась… Новая молния острым зигзагом ударила в дерево на обрыве, — вспыхнул громадный факел. Гром прокатился над головами длинным рядом гигантских взрывов. Из разодранного в клочья неба хлынул слепящий ливень, — факел потух. В стену ударилась взбунтовавшаяся река и, перекатившись, наполнила двор льдом и студеной влагой. Люди омылись с головы до ног и приняли естественный свой цвет… Земля тряслась, содрогаясь конвульсивно.

— Мир! — проорал Николка, и его все поняли перед лицом взбеленившихся стихий. Смешались вместе омытые враги, опустив оружие.

Новый приступ реки под громыханье небесного барабана снес со стены верхний ряд кладки. Вода пробралась к животным. Животные подняли переполох и, если до сих пор они только кричали в смертной тоске, теперь стали биться и ломать загоны.

— Животных в пещеру! — крикнул Николка. Исполнять его приказание бросились все, даже желтокожие. Куры, сайги, свиньи, коровы, собаки, — забарахтались в красных и желтых руках.