Ярче Тысячи Солнц - Алекс [СИ]

— Ну-у-у-у, у этой породы есть один серьёзный недостаток…

— Какой? — удивлённо уставился водитель на Ниро.

— Они не поддаются дрессировке. Совсем. Если ему не нравится хозяин, он ничего делать не будет, а если разозлится, то может превратить жизнь хозяина в ад! С их-то умом они бывают очень изобретательны, да и силой не обделены. Обид они не забывают. Их проще убить, чем заставить делать что-то против их воли.

— Во дела-а-а… — поразился водитель. — А как Вы своего-то приручили?

— А если он сам выбрал тебя, то это будет самый верный друг! С ним можно куда угодно. Не сбежит.

— Во дела-а-а… — повторил водитель.

На бои он ходил… Меня-то мы перекрасили, а Ниро… Хотя с трибун вряд ли можно было разглядеть, что там в клетке сидит. Ниро на арену ведь не выходил. Единственное палево это — наши интервью и фотки, когда нас вместе фоткали репортёры. Но парень, похоже, этого не видел, иначе сразу бы узнал Ниро. Да и если видел, то смотрел, похоже, на меня, а на того, кто за поводок держал, внимания не обратил. Вот Ниро и разболтался, отвлекая его разговорами. Да и тот не прочь был поболтать. Рассказал историю своего Бони. Бони был боевым питомцем, но родился с родовой травмой позвоночника, поэтому его забраковали и сдали в питомник. Беднягу домой брать никто не хотел, и он прожил в питомнике пять лет. А потом его решили усыпить. К счастью, слух об этом разнёсся по социальным сетям, и этот нек приехал и забрал Бони к себе. К сожалению, сначала он его разбаловал. С боевыми питомцами строже надо быть и постоянно напоминать, кто тут хозяин. Но для этого доброго нека с тигриными ушами это очень сложная задача. Ведь его Бони, пускающий слюни и грызущий всё, что можно, на самом деле добрый и ласковый. Просто игривый и не очень умный. Вот такая трагедия.

Я, честно говоря, был впечатлён до глубины души. Как можно усыпить человека, бл*?! Вот просто взять и убить, потому что он не нужен никому? На арене я был напуган и боялся за свою жизнь, да сами питомцы могли мне шею свернуть! Но вот так по-собачьи, в каком-то питомнике, поставить укол и всё, нет человека…

— А у Вас водички нет? — спросил Ниро, поглядывая на меня в зеркало.

Видок в зеркале у меня был тот ещё… Бледный, несмотря на краску и даже какой-то зеленоватый.

Водичка нашлась и бутерброды, которыми тигро-нек с нами от доброты душевной поделился. Слопав парочку бутеров, я свернулся на заднем сиденье и заснул.

Часа через четыре Ниро меня разбудил. Хотя как разбудил, я не спал, дремал, скорее. Нас высадили на стоянке, возле местного супермаркета. И тигро-нек, пожелав нам удачи, уехал. Вот такая у нас жизнь бродяжья: от супермаркета до супермаркета. На сей раз Ниро не стал меня оставлять: сторожить-то было нечего, и мы пошли по магазинам вместе.

Первым делом мы завернули в аптеку, где купили антисептик, мазюку и какие-то таблетки.

— Что-то плохо у Вас человек выглядит, — заметил нек-продавец. — Не лечите его самостоятельно, обратитесь к врачам!

— Как домой приедем, обратимся, — проворчал Ниро. — Мы из Иризана.

— Ох, понятно! Что случилось-то с вами?

— Авария. Мотоцикл разбили. Вот на попутках добираемся, — уставшим голосом ответил Ниро.

— Вот возьмите ещё бинты и вот этот гель. Витаминизированная штука! Быстро поставит Вашего человека на ноги. И себе возьмите. Мой брат постоянно его себе берёт, когда в дорогу отправляется. Он у меня водитель грузовика. Говорит, что хорошо помогает.

— Спасибо.

Ниро сгрёб все бутылочки, коробочки в пакет, и мы пошли дальше. Пакет с тубусами мы оставили в шкафчике. Нек взял из стопки стоящих корзинок одну, но я у него её отобрал и с важным видом, провожаемый удивлёнными взглядами, с корзинкой в руках, гордо потопал за ним.

— Что будешь кушать, Алекс, выбирай, — подбодрил тот меня.

Я взял с полки молоко и батон. Остальное фиг знает, сколько стоит. А к батонам с молоком привык со времён студенчества ещё. И сытно, и полезно. И если это опять окажется кефир, я не огорчусь. Кефир — тоже еда. Нек набрал булок, палку колбасы и чипсы. Ну или что-то похожее на чипсы. Две полторашки с водой. Зарулив в соседний отдел, мы к покупкам добавили большой рюкзак. Вот и всё, собственно. Больше Ниро не унести. Была бы у меня цела спина, я бы, конечно, больше унёс, хоть самого нека. Но, увы.

Расплатившись на кассе и сложив всё в рюкзак, мы покинули сие гостеприимное заведение. Ночевать пришлось под трубами теплотрассы, как я ночевал в первый день моего пребывания в этом мире. За гостиницу денег дерут, которые у нас есть, но постепенно тают. А нам ведь ещё нужно снять жильё, как приедем, и чем-то питаться, пока работу нек не найдёт.

Проснулся я раньше Ниро. Нек спал под боком, свернувшись компактным калачиком; он вздрагивал во сне и поджимал между ног тонкий хвостик. Я подобрал нож, который выпал у него из кармана. И как только бок себе не распорол, пока спал? Ножик острый, что бриться можно. Бандит, блин.

Нек дёрнул ушами и, проснувшись, с недоумением посмотрел на меня.

Навеяло, просто навеяло. Эту песню во времена моей бродяжьей молодости пел один пацан во дворе под гитару. Тогда мы пили дешёвый портвейн и так же ночевали у теплотрассы.

Весело фыркнув на моё творчество, нек забрал у меня ножик. Знаю, певец ртом из меня не очень, поэтому текст песни я, скорее, продекламировал как стих, но зато нек улыбнулся. Мы оба просто устали, устали спать в канавах и ещё больше устали от неопределённого будущего.

— Это песня твоего мира, да? Повернись, спину обработаем и локоть намажем.

Я отвечать не стал, и так ясно, откуда она.