Ярче Тысячи Солнц - Алекс [СИ]

— Ниро звал его Алексом. И он отзывался, — недовольно проворчал док.

— Если его звал Ниро, то он и на Принца отзывался, — как-то грустно парировал Мэйд. — Так я могу его забрать?

— Конечно-конечно. Пойдёмте, проверим Ваши документы и перепишем его на Вас. Вы уверены, что хотите его забрать? Он питается внутривенно и не двигается. Мы не уверены, что он придёт в себя. Мы не уверены, что он в своём уме.

— Я в состоянии обеспечить ему самое лучшее лечение!

— Здравствуйте, я Нико, — тут же послышался ещё один знакомый голос.

Господи, и этот тут? Сходка поклонников Алекса? Что им всем от меня надо? Дайте, наконец, сдохнуть спокойно!

— Вы, наверное, меня знаете: я из совета города. Я подготовил все документы и решение горсуда. Человека Алекса разрешено забрать мне, чтобы я обеспечил ему лечение.

— Алекс мой! Он принадлежит мне по закону. И я сам в состоянии обеспечить ему лечение!

А я и забыл, каким громким и неприятным голосом умеет говорить Мэйд. Задолбали! Дайте мне поспать! Там Ниро. Он там живой, и мы вместе смотрим фильмы.

— Ты кто такой вообще?! — голосом Нико можно было замораживать стадионы, делая из них катки для хоккея.

— Глава корпорации «Небеса» — Мэйд Сейл, — а голосом Мэйда вообще можно было устроить ледниковый период. — Законным путём Вы у меня Принца не заберёте, так что можете сразу вызывать меня на дуэль.

— Это мы ещё посмотрим!

— Если что «насмотрите», то я к Вашим услугам. А сейчас прошу покинуть помещение. Принцу нужен отдых.

Принцу нужно выйти с этой планеты. Остальное всё полумеры.

Как меня перевозили, помню смутно. Вокруг суетились кошкомордые тени в белых халатах. Кажется, мы летели на вертолёте. Навязчивый звук лопастей проникал даже сквозь сон.

Очнулся я в незнакомой комнате, богато обставленной, а кровать такая огромная. Траходром целый. Окно было открыто настежь, и в комнату, как к себе домой, врывался тёплый ветерок снаружи. Он шевелил длинные занавески, отчего они тихо позвякивали, и шуршал листвой стоящего близко к окну дерева. Этаж был первый, и в окне была видна зелёная лужайка с разноцветными пятнами цветов.

Рядом на подушке пушистой горой шевелились от ветра мои волосы. Абсолютно белые. Седые. Они, конечно, блондинистые, — и до этого были — но не чисто белые. Чёрт. Ниро, сам от природы лысый, очень был против, чтоб я стриг свою шевелюру, и хвост волос у меня сейчас свисал аж до задницы. Кожа тоже стала белой. Похоже, краску отмыли. Ниро исправно меня красил заново и менял линзы раз в полгода, а корни приходилось подкрашивать и того чаще. Видеть свою белую руку было непривычно. Будто это не моя конечность.

Тихонько хлопнула дверь, и я, повернув голову, увидел Мэйда с горкой каких-то белых не то простыней, не то ещё какого белья. Он, выронив стопку, уставился на меня, сидящего на кровати.

— Ты очнулся!

Радостный Мэйд подлетел ко мне и, прижав к себе, начал зачем-то ощупывать задницу. А я, блин, там был почему-то голый!

— Не описался? — спросил он у опешившего меня, посмотрев добрым взглядом.

— Руки убрал и аташёл! — очухавшись, рявкнул я.

— Что-о-о?! — глаза у Мэйда стали не то, что большими: они стали квадратными.

— Руки с моей задницы убрал! Придурок!

— Ты… Ты… Говоришь?!

— Нет! Я ору! А сейчас ещё и переебу кому-то! Больно! — так как он меня при этом обнимал, то орал я ему прямо в лицо.

Только тут до Мэйда дошло, что он до сих пор лапает меня за задницу, после чего отпустил меня и попятился.

— А теперь вали отсюда! Не хочу тебя видеть! — меня почему-то просто трясло от злости.

— Вообще-то это мой дом! — попытался огрызнуться Мэйд.

— Тогда нафига ты меня сюда притащил?! Сдай меня в питомник! Продай кому-нибудь! Сдай в институт на опыты, в конце концов! Лишь бы не видеть твою гнусную рожу!

— Ты меня так ненавидишь?

— А что, не за что, да? Я помню, когда ты меня, всего избитого, привязал к кушетке; помню, как меня по твоему приказу избили! Знаешь, куда бы я тебе засунул эти дубинки и как выебал ими?!

— Хорошо.

— Что хорошего?! — не понял я.

— Я принесу тебе дубинку, и ты сделаешь со мной, что хочешь, если тебя это успокоит.

— Пошёл нахер, придурок! Убирайся! Просто убирайся! — как от моего крика не вылетели стёкла, я не знаю.

Мэйда просто сдуло из комнаты.

А я без сил брякнулся на кровать и зарыдал. У меня просто была истерика, самая натуральная истерика. Прорвало. И это, наверное, хорошо: значит я прихожу в себя. Выплакав все глаза, попил морса из кувшина, что стоял рядом на тумбочке, и уснул. Впервые за последнее время Ниро не пришёл в мой сон. Мне вообще не снилось ничего.

— Э-э-э… Алекс? Это ведь твоё имя, да?

— Чё тебе надо, Мэйд? — я давно уже проснулся, просто лежал под одеялом, зарывшись с головой.

— Я тут еды принёс, поешь.

— Я не хочу.

— Хочешь. Ты хочешь встать на ноги и отомстить убийцам. По крайней мере, я буду их искать и мстить. Ты со мной?

— Какое тебе дело до Ниро? Вы, вроде, не были лучшими друзьями?

— У нас были некоторые разногласия. Но он мой брат, и я его его смерть просто так не оставлю! Наверное, это может показаться тебе странным — Ниро я любил.

Не знаю… Ниро никогда не рассказывал о своей семье. Я знаю, что у него отец ещё есть. Ну и дядя Райдо, и всё.

— С чего ты вообще решил, что я хочу мстить?

— С того, что Ниро тот ещё бандит, он никогда не полюбил бы размазню и не бросил ради такого свою семью! Так что возьми себя в лапки и жри, что я принёс!

Мэйд утопал, хлопнув дверью, а я выглянул из-под одеяла. Возле кровати стояла тележка с тарелками. Еда даже выглядела так, словно её только что из дорогущего ресторана привезли. И это реально было вкусно. Особенно какие-то осьминоги. Обожравшись, я вырубился. Слишком слаб был организм, слишком развезло меня с еды.

Проснувшись, я тележки не обнаружил, зато на кресле, в уголке, сидел Мэйд и просто смотрел на меня отсутствующим взглядом, соединив руки домиком.

— Чего уставился, придурок? — сразу оскалился я.

— Такой уж я придурок по-твоему?

А Мэйд изменился. Он повзрослел как-то, сейчас это был высокий худощавый кошак, ростом, наверное, почти с меня — для кошаков очень высокий рост. В строгом чёрном костюме он выглядел стильным и деловым. А пышная грива платиновых волос, свободно свисающая до пояса, делала его схожим с эльфом, как их показывают во всяких Фентези. Таким деловым эльфом, имеющим холодные ледяные глаза.

— Ну, не очень умный…

— Слушай, я понимаю, что тебе больно вспоминать, но постарайся. Нападающие на вас что-то кричали? Говорили? Ты ведь человек — от тебя можно и не таиться.

На самом деле, я всё помнил. Те минуты жизни отпечатались в памяти слишком чётко, как последняя надпись на надгробье.