Генри Каттнер - Нечеловеческий мир

Он повернулся и увидел меня.

- Харриган! В чем дело? Я занят... сейчас не могу с тобой разговаривать.

- Просто хотел, чтобы вы знали, Гэйли, - сказал я. - Я ухожу.

Я увидел, как он сверкнул глазами на журналистов.

- Гм... ты же связан контрактом, Харриган. Ты не можешь просто взять да уволиться. Поговорим позже.

- Вы не отпустите меня? - спросил я.

Он нетерпеливо взмахнул рукой.

- Нет, нет. Не отвлекай меня сейчас. У меня тут полно проблем с «Карибом» и Слоаном...

- Пытаетесь сочинить хорошее алиби? - прервал я.

ПУХЛОЕ ЛИЦО Гэйли повернулось и пожелтело. Он метнул в меня гневный взгляд.

- Хватит! - закричал он. - Выметайся!

- Гэйли, - сказал я, - может, ты и босс «КТК», но по-прежнему остаешься грязным, дешевым проходимцем. И я покажу тебе, что не шучу.

Я двинул ему по роже. Костяшки пальцев затрещали от удара, и я почувствовал, как его челюсть тоже треснула. Гэйли буквально влип в стену, кровь брызнула изо рта, и он упал, стукнувшись об пол, как ледяной айсберг. Засверкали лампы-вспышки. Кто-то позвал полицию.

Мимо меня пронесся журналист, схватил телефонную трубку и вызвал отдел печати, не отрывая от меня взгляда.

- Какая история! Какая история! - снова и снова повторял журналист.

Я не стал брать автожир, он все равно был арендованный. Шеренга такси стояла наготове, когда я выбежал на бульвар и махнул рукой мощному, с современными обводами экипажу.

- Таймс-Сквер, - громко сказал я специально для ушей тех, кто следил за мной.

Но когда мы проехали квартал, я дал водителю другой адрес и велел ехать по средней полосе эстакады. Там нет ограничения скорости, и мы промчались через мост и спустились к Гудзону на более чем ста километрах в час.

Через пятнадцать минут я вышел из лифта, быстро пересек вестибюль и без стука вошел в квартиру Джима Слоана. Парень беседовал с низеньким, толстым человеком с лысой головой и в очках.

Я успел ухватить конец предложения.

- ...не займет много времени. Я сяду в него сегодня же.

Затем Джим поднял голову и увидел меня. Его губы плотно сжались. Он все еще носил одноцветную оливковую форму, его лицо было бледным и напряженным. Его голубые глаза имели тот же самый холодный блеск, что и глаза брата, но волосы Джима представляли собой взъерошенную копну кофейного цвета вместо коротко подстриженных темных волос Энди. Он, также, не обладал большими габаритами Энди, но был поджарым и жилистым, как борзая.

- Привет, дружище, - сказал я. - Занят?

Джим искоса посмотрел на толстячка.

- Налей себе чего-нибудь, - кивнув на сервант, сказал он. - Пойдем, Майк.

Он провел меня в кухню.

- Ну, - сказал я, - как так получилось?

- Ты виделся с Энди? - спросил он. - Если да, то ты все знаешь.

- Уснул на работе, да?

- Все верно. Спасибо, что зашел, Майк, но это... просто один из тех случаев... - Он многозначительно посмотрел на дверь.

Я не понял намека.

- Говоришь, уснул, - сказал я. - Джим, ты хреновый лгун. Я понял это еще во время рассказа Энди. Ты, наверное, из штанов выпрыгнул, чтобы он поверил тебе.

Джим побелел.

- О чем ты говоришь, дьявол тебя побери?

Я закурил сигарету, исподлобья поглядывая на парня.

- Ты не заснул. И детекторы не сработали, верно? - Я прочитал ответ на его лице. - Да. Обычные неполадки оборудования на кораблях «КТК». Если бы ты увидел красные огоньки, то убрался бы с пути метеора, но предупреждающие сигналы не зажглись, правда?

- Ты же не...

- Нет, Энди я ничего не рассказывал. Я догадался, что ты все выдумал. Если бы Энди узнал правду, то перевернул бы все вверх дном, и его карьера ушла бы под откос вместе с твоей. Это твое личное дело, парень.

- Спасибо, Майк, - поблагодарил Джим. - Я многому обязан Энди. Больше, чем... ну! - Он пожал плечами. - К тому же, еще есть Бетта.

КОНЕЧНО... БЫЛА Бетта - шикарная девушка. Джим и Энди оба влюбились в нее, но успеха добился Энди, и они с Беттой собирались пожениться через пару месяцев. Это еще одна причина, почему Джим принял на себя удар судьбы.

- Что ты собираешься делать дальше? - спросил я.

Джим отвел взгляд.

- Не знаю...

- Что за толстяк у тебя?

Джим посмотрел на меня прямо, ожидая, что я начну возражать.

- Я поступаю в отряд самоубийц, - сказал он.

МОЙ ЖЕЛУДОК подпрыгнул и со стуком вернулся на место. Потому что стоящий прямо передо мной Джимми Слоан поднес заряженный револьвер ко лбу и нажал на спусковой крючок. Или выпрыгнул из иллюминатора... улетел от ракеты. Иными словами, младший брат моего лучшего друга сказал мне, что собирается покончить с собой.

Никто, знаете ли, не возвращается из отряда самоубийц живым.

Сейчас все объясню. Еще в сороковые годы, когда Оберт и Годдард баловались с ракетным топливом, они снимали фильмы и использовали в них самолеты. А чтобы привлекать аудиторию, студии нанимали пилотов-каскадеров, чтобы те выполняли на самолетах различные трюки.

Каскадеры регулярно погибали, потому что у аэропланов была привычка неожиданно разбиваться о землю - причем на мелкие кусочки.

Старомодные самолеты, с рулями направлениями, элеронами и воздушными винтами стали не нужны, когда обнаружили пригодное ракетное топливо. Но фильмы-то продолжали снимать. Публика хотела напряженного зрелища, и студии начали использовать для воздушных и межпланетных полетов вместо самолетов ракеты.

В самом начале они ограничивались просто моделями. С аэропланами это работало довольно неплохо, с монтажом, двойной выдержкой и стереоскопическими эффектами, но сделать модели достаточно убедительными все равно невозможно. Только не с мощными двигателями, установленными на реактивных самолетах. Настоящий ад был заключен в прочных баках с жидким топливом, и с их помощью можно делать то, что на аэроплане сложно даже представить.

Я видел фильмы, от которых волосы встают дыбом. Мои нервы с трудом выдерживают такие трюки, и я содрогаюсь всякий раз, когда думаю о бедных парнях в креслах пилотов этих самолетов. Люди всего лишь плоть и кровь... даже отчаянные, упрямые пилоты - единственные, кто присоединяются к Отряду Самоубийц - космические трюкачи. И их плоть и кровь противостоит...

Мощи!

Брат, ты не знаешь, что это значит! Коммерческие самолеты специально спроектированы так, чтобы набирать скорость медленно, иначе пассажиры и экипаж погибнут. Но самолеты для съемок выпускают из топливных баков жуткое количество энергии, и невероятная мощь этого потока может выдавить глаза, захлопнуть легкие и вывернуть внутренности прямо через кожу. Боже, какая мощь!

Я схватил Джима за плечи.

- Ты сумасшедший дурак, - в сердцах сказал я. - Ты не можешь...

- Это мое дело, Майк, - холодно сказал он. - А не твое.

Если бы он рассердился, у меня бы был шанс его переубедить. Но перед лицом этой холодной решимости я понял, что бессилен. Так что я криво усмехнулся, отпустил его и ушел в другую комнату. Толстяк поморгал на меня из-за края стакана.