Александр Николенко - Пронзая ткань времени [litres]

Подъехав к таверне на рыночной площади, монахи привязали лошадь к столбу. Рядом стояли еще несколько лошадей. Некоторые из них были оседланы, часть лошадей имели по два стремени, часть – по одному. Для экономии. Таверна называлась «Золотой кубок», который и был изображен на ее красочной вывеске. Под изображением кубка красовалась надпись: «Sta, viator!» [3] Остановись, путник! ( лат .)

Оба монаха-темпонавта, окончив манипуляции с лошадью, вошли в таверну. В ней имелся большой зал, одну из стен которого занимал разожженный камин, закрытый кованой решеткой. Находящаяся сбоку от входа лестница вела на второй этаж, в котором располагались комнаты для постояльцев, а у стены напротив камина устроились несколько менестрелей, развлекая гостей разнообразными мелодиями.

В зале находилось десятка два тяжелых дубовых столов, рядом с которыми стояли лавки и табуретки. Стулья со спинками стояли только у некоторых столов, укрытых белыми скатертями и явно предназначенных не для простолюдинов. Несколько аппетитных копченых окороков свисали с потолка, распространяя вокруг аромат и возбуждая плотские гастрономические желания. Дверь в кухню непрестанно хлопала, пропуская снующих туда-сюда слуг. Тучная хозяйка таверны, дамуазель Алоиза Арну, находилась здесь же, покрикивая на свой персонал и угодливо улыбаясь важным посетителям.

Народу в зале было немного. За одним из столов, покрытых скатертью, сидел толстый монах и сосредоточенно изучал куриную ножку, которую держал в руке. Джонни указал Майклу на монаха, и, чтобы не нарушать возможную субординацию среди посетителей, они устроились за тем же самым столом.

Монах оторвался от созерцания ножки, кинул ее под стол, где в нее тут же вгрызлись вертевшиеся среди столов собаки, вытер руки о скатерть и принялся разглядывать вновь прибывших. На его жирной физиономии горели хитренькие, пронырливые глазки, полные любопытства. Видно было, что уже далеко не одна порция вина исчезла в его ненасытном брюхе. Джонни и Майкл представились, после чего монах добродушно заявил:

– Можете звать меня брат Симеон. Хорошая таверна, вам понравится. Вино душевное, и мясо к нему подходящее.

Майкл махнул рукой прислуге, и через некоторое время на столе появились чашки с овощным супом, таким густым, что в него можно было воткнуть ложку, блюдо с мясом, сыр, копченая ветчина, тарелка с овощами и несколько полных кувшинов с вином. На столе, кроме ложек, лежали ножи и ломти хлеба. Джонни жестом пригласил монаха присоединиться к их трапезе, что не вызвало с его стороны возражений.

Незаметно проглотив таблетки, предотвращающие опьянение, приятели выпили по кубку вина и стали рассматривать посетителей. Публика здесь расположилась самая разнообразная. Были крестьяне, которые угощались простой пищей за столом без скатерти. Вместо тарелок они довольствовались углублениями, выдолбленными в столе. Мясо подавали на хлебе, который использовался в качестве тарелок. Посетители побогаче ели из глиняных и деревянных тарелок круглой и квадратной формы. Вилок не было, ели руками, иногда пользуясь своими ножами.

За соседним столиком, как сообщил брат Симеон, устроились изготовитель гвоздей, местный лекарь и торговец кожами. Столик напротив занимал переписчик рукописей. На его носу висели очки без дужек. Рядом с ним сидел его клиент, и переписчик старательно выводил под диктовку на желтом пергаменте какое-то послание.

Недалеко от переписчика расположились несколько пестро одетых молодых людей, обутых в умопомрачительно остроносые туфли. На поясах у них висели шпаги с позолоченными рукоятями, что говорило об их благородном происхождении. Изысканность одежды просматривалась уже в том, что бархатные ножны их шпаг были подобраны в один цвет с панталонами. Майкла особенно позабавило то, что остроносые и донельзя модные туфли у молодых щеголей все были на одну ногу, без различия – правая или левая. Они с шумом и взрывами хохота резались в кости, то и дело прикладываясь к кубкам с вином. Рядом с ними хихикали девушки, наблюдая за игрой и строя глазки веселящимся шевалье.

Майкл, продегустировав принесенную пищу и вино, наклонился к Джонни.

– Живут же люди! – с завистью зашептал он. – Чувствуешь, какой воздух! Нет, ты чувствуешь, какой воздух. – Он с наслаждением втянул воздух в себя. – Я бы его в баночке нашей Кэти принес. Она таким воздухом в жизни не дышала. Никаких промышленных загрязнений. А какое мясо, какая сочная зелень! Про нитраты и консерванты они здесь еще слыхом не слыхивали. А вино! И все девушки настоящие. И румянец на щеках естественный.

– Да, воздух с примесью гари от сожженной по соседству деревни, – скептически усмехнулся Джонни.

– Ай! – вскрикнул Майкл и шлепнул себя по руке, в которую с жадностью впился здоровенный комар.

– Ну почему старик Ной не прихлопнул свою пару комаров еще на ковчеге, – раздраженно добавил он, ожесточенно растирая укушенное место. – Мир был бы куда лучше.

– На все воля Божья, брат Фотий, – смиренно прокомментировал толстый монах, с увлечением обгладывая очередное куриное бедрышко.

Обнаружив, что вино иссякло, он заорал:

– Несите еще вина! А то, клянусь чревом святого Иакова, я разнесу здесь все вдребезги!

Требуемый кувшин был принесен стремительно и водружен перед монахом. Умилительно обозрев вместилище вожделенного напитка, он разом опустошил его мало что не на треть. Обсосав очередную косточку, выпивоха прихлебнул еще вина, и глаза у него стали масляные и довольные.

– А вот ты скажи, брат Фотий, – хитро прищурился уже порядком осоловевший монах и помахал куриной косточкой. – Когда был Всемирный потоп и Ной взял с собой на ковчег каждой твари по паре, какую тварь он брать не стал?

Оба монаха удивленно уставились на него.

– Рыбу! – громко захохотал довольный монах, чуть не упав при этом со скамьи от восторга. – А зачем ей ковчег?

Его объемистый живот заколебался волнами.

– Вот живот отъел на божьем служении, – усмехнулась подошедшая хозяйка таверны и хлопнула его по животу.

Монах обиделся.

– Изыди, женщина. Убери руки. Много ты понимаешь. У нас говорят так. – Он любовно погладил себя по объемистому животу и торжественно сообщил: – Это холм славы над павшим героем!

Джонни показалось, что по щеке монаха сейчас скатится скупая мужская слеза. Но монах увидел кубок с недопитым вином и примирился с жизнью.

– Смотрите вы на него! А кто вчера за Теофилой по всему скотному двору гонялся? Пока не споткнулся о свинью и не оказался в луже! – укоризненно сказала дамуазель Арну.

– Ты свиней-то не распускай! Лезут куда ни попадя, – огрызнулся монах и со вздохом добавил: – Но, как ни печально, масла в моей лампаде стало значительно меньше. А ведь в этом году особенно много рогоносцев!